– Как ты их не пускаешь?

Мейрам не ответил, словно не расслышал, но через минуту коснулся лба.

– Я вижу их тут. Чувствую, что они хотят съесть нас. Только я не разрешаю этого. Делаю им страшно. Пугаю их, и они не показываются.

Шал долго и задумчиво смотрел на мальчика. Вспомнилось раннее утро в Отаре. Когда атакующие звери вдруг отступили, позволив им забраться в «Камаз». Если это дело рук Мейрама, тогда действительно многое становилось понятно. И интерес Иргаша, и ночные хождения охранника с мальчиком на поводке, и даже то, что на них сейчас не нападает зверье, как на людей на той стороне трещины. Сколько злых дел можно творить с его помощью, однако. Собрать кучу мутантов и направить на непокорное поселение, сохраняя своих людей. И когда защитники устанут биться с атакующей живностью, войти и перебить оставшихся в живых, к примеру. Да вообще много можно придумать вариантов…

Это что же получается, в его руках находится оружие, адаптированное под реалии современного мира? Точнее, рожденное этим миром. Настоящее Дитя Хаоса, в отличие от мифического шуского Айдахара, или где он там обретается в самом деле. И ему удалось вырвать ребенка из рук Иргаша, не позволив затянуть его на темную сторону царства Иблиса. Дети цветы жизни и должны приносить радость, а не горе и разочарования. Кривое дерево дает кривую тень, но именно взрослые в ответе за кривизну ствола. Только в их власти вырастить стройный кипарис, а не перекрученный жесткий саксаул, тень которого повторяет все некрасивые изгибы родительского древа. Поэтому Мейрама обязательно нужно привести к Еркебаю, и пусть они с Фаты занимаются его воспитанием. Они добрые люди, и у них получится сделать из этого ребенка нормального человека. Не Шалу же его воспитывать, в самом деле. Он только убивать может научить.

– Устал, бала? Нужно уходить.

Мейрам подумал и кивнул.

– Немного.

– Забирайся на спину, обхвати меня руками и ногами. Понесу, сколько могу. Фань, помоги ему.

Девушка устало поднялась, выполнила просьбу Шала и выглянула в окно, заметив телебашню.

– Узе близко.

– Да, скоро придем.

Компот прошли по уцелевшей улице Кабанбай-батыра и вышли к БАКАДу[50]. Старый городской район так именовали из-за нескольких улочек с названиями фруктов, обычно присутствовавших в составе классического компота. Яблоневая, Грушевая, Вишневая… Почти как в песне. «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…» Вспомнившиеся слова вызывали боль, так же, как и название этой части города. Старинный топоним, перед последней войной уже новым поколениям неизвестный. Только старожилы могли безошибочно указать, где находился когда-то Компот, потому что улочки эти переименовали, присвоив им имена уважаемых в городе людей.

Долго двигаться с ношей на плечах оказалось непосильной задачей, дыхалка не справлялась с нагрузкой, и Мейрама пришлось спустить на землю. Он постоянно шел рядом с Шалом, вертел по сторонам головой, но не произносил ни слова. Словно все знал сам, без объяснений. Широкую трассу, забитую ржавым транспортом, пересекли за одноименным с районом летним кафе и вышли к горе, где путь им преградили два крупных зверя.

При виде людей на серых мордах манулов появился интерес. Оно и понятно, сразу три жертвы, пришедшие сами. Добычи надолго хватит. Один кошак грациозно запрыгнул на крышу легковушки, жалобно застонавшей под его весом, и заерзал задними лапами, отыскивая точку опоры и готовясь к прыжку. Второй припал к земле и медленно двинулся навстречу, тихонько поколачивая свои бока пушистым хвостом.

Шал потянулся к карману, где лежал пистолет. Патронов осталось немного, и хватит ли на обоих зверюг, он не знал. Неизвестно, как себя ведут манулы в бою и насколько они выносливы. Может, и одной пули хватит, а может, и очереди мало будет. Но стрелять очередями было не из чего.

Мейрам остановился и, закрыв глаза, опустил голову. Один из манулов вдруг замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, и сел на крыше автомобиля, уставившись в одну точку, словно изваяние. О том, что это не статуя, говорил лишь кончик хвоста, изредка изгибающийся в разные стороны. Второй как находился на земле, так там и остался. Заурчал, перевернулся на спину и стал ею тереться о твердый грунт, вытянув лапы. Потом вскочил, запрыгнул к товарищу и они вдвоем помчались в сторону города, прыгая по крышам застывшего транспорта. Удаляющийся стон гнущегося под их телами металла был слышен еще несколько минут и вскоре затих.

– Все. Они не вернутся. – Мейрам вздохнул и посмотрел на Шала.

– Ты молодец, бала. Спас нас.

Мейрам в первый раз довольно улыбнулся. Правильно, доброе слово и кошке приятно, а уж ребенку и подавно.

В лицо бил ветер, приносивший откуда-то с Медео аромат таявших снегов, сырой земли и свежей хвои. Можно стянуть пахнущую потом ткань. Поднимаясь по северному склону, посматривали в небо с удвоенным вниманием. Местность открытая и спрятаться от бородачей было бы негде, если только нырять в неглубокие трещины, неравномерно покрывавшие склон. Черт знает, успеет ли мальчишка что-то внушить стремительно пикирующему ягнятнику, прежде чем тот схватит жертву и поднимет ввысь. Но все обошлось, огромные птицы только изредка кружили над городом, что-то высматривая там, и предгорьями пока не интересовались.

Лежащие на земле огромные секции металлических опор канатной дороги казались похожими на мертвых великанов, погибших в смертельной битве. Рухнувшие с высоты искореженные пассажирские кабинки вросли в землю, и сверху к ним тянулись провисшие нити стальных канатов, много лет продолжавших соединять звенья общей цепи, все еще символизируя общность системы. Успели ли спуститься люди в тот роковой час с воздушной дороги на землю или эти куски металла и стали их братской могилой? Выяснять это, заглядывая в кабинки, желания не было.

На вершине Шал подошел к ограждению смотровой площадки у верхней станции канатной дороги и долго всматривался в раскинувшийся у подножия город, отыскивая знакомые ориентиры. Что-то еще можно было узнать, если напрячь память.

Широкие провалы тектонических разломов напоминали след от когтей хищника. Будто огромный снежный барс просто махнул лапой, располовинив кварталы города на несколько кусков. Но это не более чем ощущение. Обычная ассоциация, подбрасываемая воображением, опирающимся на детские сказки при виде искореженной когда-то цветущей долины. На самом деле причина страшнее. Части ПВО, входившие в объединенную систему безопасности стран Содружество Независимых Государств и прикрывавшие Алматы, находились за городом, и именно по ним нанесли ядерный удар. Или несколько, чтобы наверняка исключить возможность защитного барьера, когда полетят ракеты в северном направлении. А там Челяба, Ёбург, Новосиб… Расстояние до них – трилоктя по карте, если не сбивать летящие ракеты. А чтобы их некому было сбивать, нужно уничтожить ПВО…

Сорванное с постамента давним землетрясением гипертрофированное яблоко лежало на растрескавшейся брусчатке в нескольких метрах от фонтана. Гранитный символ солнечного города сейчас невероятно точно выражал состояние всего мегаполиса – некрополь.