class="p1">Одним из последних событий в художественном жанре, имеющих отношение к Корану, явились «Сатанинские стихи» Сальмана Рушди. С моей точки зрения, в художественном смысле это произведение является в высшей степени посредственным, не говоря о его явной идеологической направленности. К слову сказать, похожие произведения, которые в оскорбительной форме отзывались о Христе, также встретили серьезные препятствия в их распространении.

Если религиозные комментарии основаны на толковании догматов, а художественный подход сводится к личному творчеству, то подход научный стремится к воссозданию объективной исторической картины на основе критического анализа.

С научной точки зрения, Коран является не откровением свыше, а произведением одного человека, скорее всего, Мухаммада. Новый Завет является сборником произведений одной из иудейских сект, сгруппировавшихся вокруг харизматического лидера, скорее всего, Христа. Ветхий Завет является сборником произведений еврейского народа; эти произведения собирались на протяжении нескольких веков и впитали в себя мифологические сюжеты различных народов Ближнего Востока.

Научный подход – сравнительно недавнее явление. По сути, он появился только в девятнадцатом веке, когда церковь на Западе стала восприниматься отдельно от государства. Библейские тексты, которые ранее воспринимались как Священное Писание, стали предметом критического изучения. Этот подход был применен европейскими учеными после Библии к Корану. Важнейшие исследования в данной области были осуществлены Теодором Нельдеке, Фридрихом Швалли, Готхельфом Бергштрессером и Отто Прецлем, которые, сменяя друг друга, на протяжении семидесяти трех лет (1860– 1938), осуществили монументальное издание истории Корана.

Другим плодом научного сотрудничества стали работы Ричарда Белла и Монтгомери Уотта в Великобритании. Началом предложенного ими подхода явилось исследование Белла «Происхождение ислама в христианском окружении» (1934). Важнейшей работой Белла стал перевод Корана, опубликованный в 1937–1939 годах. Ученик Белла Монтгомери Уотт выпустил ряд важных работ обобщающего характера, некоторые из них переведены на русский язык. Пожалуй, его важнейшими трудами явились значительно измененное «Введение в Коран» (1970) его учителя Белла, а также превосходный комментарий к тексту Корана, отличающийся не только научной глубиной, но и ясностью изложения.

Другими основополагающими работами в коранистике считаются «Словарные заимствования в Коране» Артура Джеффри (1955), лекции Игнаца Гольдциера (1925) и книга Режи Блашера «Вопрос о Мухаммаде» (1966).

В отличие от религиозного подхода, Коран рассматривается учеными не как «слово Бога», а как литературный памятник, созданный в определенных исторических условиях. Их задача, таким образом, состоит в восстановлении исторического текста Корана, сопоставлении стихов Корана с конкретными историческими событиями эпохи Мухаммада, определением влияния на Коран со стороны других религиозных текстов, изучении грамматики и стилистики. Особое место в этих исследованиях занимают попытки восстановления исторического порядка сур (глав) Корана, а в некоторых случаях и индивидуальных стихов.

По сравнению с Библией – сборником исторических, пророческих и литературных текстов, Коран содержит только пророческий текст – проповеди Мухаммада, расположенные в механическом порядке – от больших сур в начале к малым в конце. Условность механического порядка очевидна и многим мусульманским ученым. Например, сура 73 в официальном Египетском издании вводится следующим заголовком «Сура ал-Музаммиль относится к мекканскому периоду, кроме стихов 10, 11 и 20, относящихся к мединскому периоду; всего насчитывает 20 стихов и была ниспослана после ал-Аклам».

Текст Корана представляет собой часть диалога, неизвестного нам. Мусульманские ученые пытались восстановить этот диалог через другие памятники традиции – в первую очередь через Сунну. Европейские ученые, хотя и учитывают мусульманскую традицию, все же отдают предпочтение самому тексту. Они справедливо полагают, что религиозная традиция во многом отражает более поздние толкования, которые могут быть сильно удалены или вообще не связаны с текстом оригинала. Они отражают, в первую очередь, свою непосредственную среду. По этой причине в основе критического подхода лежит филология, ибо язык по своей природе является более объективным источником. Две важнейшие работы, посвященные восстановлению исторического текста Корана, были осуществлены Нельдеке-Швалли и Ричардом Беллом.

Нельдеке создал для сур новую нумерацию, отражающую исторический характер повествования. Белл пошел еще дальше, сосредоточив свое внимание на индивидуальных стихах. Другие попытки реконструкции были осуществлены Муиром и Гримме.

Так, сура «Открывающая», в традиционном Коране стоящая на первом месте, у Нельдеке стоит на 48-м месте, у Муира – на 6-м, у Гримме – на 79, а в Египетском издании – на 5. Сура, которую и Нельдеке, и Египетское издание считают первой, в традиционном Коране стоит на 96 месте, у Муира – на 19, а у Гримме – на 12.

Детальное сопоставление различных подходов к восстановлению исторического текста Корана, безусловно, требует специального исследовани. Остановлюсь лишь на вопросе большой важности. Это вопрос об ограниченности научного подхода, который, как и религиозный подход, позволяет взглянуть на Коран лишь исходя из определенных предпосылок. Эти предпосылки не носят абсолютного характера. Научный подход ограничен в силу как объективных, так и субъективных причин.

Во-первых, количество исходных исторических текстов, помогающих воссоздать историческую среду миссии Мухаммада, очень ограничено. Большая часть этих текстов были исследованы уже в девятнадцатом – начале двадцатого века.

Источником новых данных исторического характера в настоящее время являются в основном памятники Древнего Востока. Арабская культура и мифология, арабский язык сохранили чрезвычайно архаичные формы, которые во многом более сопоставимы с дохристианскими и даже доиудейскими историческими пластами. Вместе с тем, традиционное востоковедение зачастую рассматривает арабскую цивилизацию как явление достаточно позднее, возникшее под влиянием сопредельных высокоразвитых культур, непосредственно предшествовавших исламу. Эта устоявшаяся точка зрения представляется достаточно спорной. По моему мнению, поиски прямых связей между арабской культурой и культурами Древнего Востока является наиболее перспективным направлением исследования – с исторической точки зрения. Однако и здесь мы сталкиваемся с серьезными ограничениями.

Дело здесь в относительности самих древневосточных дешифровок. Языки Древнего Востока не дошли до нас в прямой передаче. Они были дешифрованы через посредство других языков, в том числе арабского, который является единственным полноценным семитским языком, дожившим до нашего времени как живой язык. По этой причине мы никогда не можем с полной уверенностью утверждать, что значило то или иное слово или понятие, например, в древнеегипетском или ассиро-вавилонском языке. Это также значит, что мы не можем однозначно утверждать напрашивающиеся параллели между арабской культурой и мифологией, с одной стороны, и цивилизациями Древнего Востока – с другой.

В основе филологического метода лежит представление о том, что мы можем восстановить принадлежность определенного текста к определенному историческому периоду исходя из характера его словоупотребления. Большое количество случаев восстановления исторического текста основывается на данном принципе. Он выглядит логичным и убедительным, но не полностью бесспорным. Дело здесь в относительности логической предпосылки этого метода, утверждающей, что наше словоупотребление носит последовательный характер. Однако это не так. В действительности человеческое поведение, мышление и словоупотребление нелогичны, поэтому исторические реконструкции, которые предполагают «логичность» человеческого поведения, не представляются бесспорными. Человек