бедностью. Люди смотрели на них враждебно и настороженно – боялись, что они отнимут последнее, чтобы прокормить войско.

После очередного поселения начался густой лес, дорога стала узкой, и всадники снизили темп. Густые дубы смыкались над головой, образуя запутанный купол из ветвей. В лесу было темно, прохладно и очень тихо. Подозрительно тихо.

У Кымлан тревожно заныло сердце, будто впереди их подстерегала угроза. Исуг почувствовал настроение хозяйки и замедлил ход, а через несколько шагов и вовсе отказался идти дальше.

– Командир Манчун, – окликнула Кымлан, и ее негромкий голос прозвучал набатом в зловещей тишине леса.

Мужчина обернулся и подождал, пока она поравняется с ним.

– Подозрительно как-то, вам не кажется? – она понизила голос.

– Этой дорогой редко пользуются, – ответил он, поняв причину ее беспокойства.

– Может, выслать вперед разведчиков? Предчувствие у меня нехорошее.

Воины возмущенно загалдели, не понимая, почему какая-то девчонка смеет давать советы их командиру. Но Манчун остановил их взмахом руки.

– Опасаешься, что мохэсцы сделают вылазку и нападут на нас? – Он внимательно посмотрел на Кымлан, и она увидела, что он принимает всерьез ее опасения.

– Я боюсь другого. – Она сделала паузу, тщательно обыскивая взглядом возвышавшиеся с обеих сторон деревья. Идеальное место для засады, а когурёсцы сейчас были очень удобной мишенью. – Если они давно готовились к захвату Хогён, то наверняка накопили достаточно большое войско. В крепости разместить его довольно сложно, и какая-то его часть должна где-то располагаться. Мы можем нарваться на врагов и…

Раздался протяжный свист, и у Кымлан упало сердце, когда она узнала условный сигнал мохэсцев. Когурёсцы одновременно натянули тетиву лука, сгруппировавшись так, чтобы прикрывать спины друг друга. В отряде Манчуна была отличная выучка.

Из-за деревьев полетел дождь стрел, и сотни мохэских солдат бросились на них. Их было гораздо больше, чем когурёсцев.

– Назад! – заорал Манчун. – Отступаем!

Кымлан пригнулась и повернула Исуга назад, но тут одна из стрел распорола ему ухо, и он взвился на дыбы. Она судорожно сжала коленями круп животного, едва удержавшись в седле. Сердце бешено пульсировало где-то в висках, все инстинкты кричали о том, что нужно бежать, но она не могла бросить своих. Обернувшись, Кымлан увидела, как когурёсцы отчаянно отстреливаются и пытаются отступать.

– Назад! Бегите! – кричал Манчун, мчась прямо на нее.

– Защитите командира! – выкрикнул один из солдат. Воины прикрывали Манчуна с двух сторон, но многие из них, пораженные вражеской стрелой, падали с коней.

Кымлан рванула с места, практически прижавшись к спине Исуга, который уносил ее от места боя. Манчун обогнал ее и скакал впереди. Вслед им летели стрелы, позади слышался топот копыт, а Кымлан молилась лишь о том, чтобы за ее спиной остался хоть кто-то живой. Выскочив из леса, они прошли еще какое-то расстояние, прежде чем остановиться.

Манчун развернул коня, и Кымлан увидела, что из бедра командира торчит стрела. К ним присоединялись спасшиеся воины, и Кымлан, сбиваясь, пересчитала выживших. Они лишились больше половины отряда, а часть уцелевших была ранена. Из леса выбегали кони без наездников, а за одним из них по земле волочился бесчувственный солдат, чья нога застряла в стремени.

Воины бросились к нему и доложили командиру:

– Мертв.

Манчун грязно выругался и сплюнул. С бешеным рыком обломал торчащую из бедра стрелу и с отвращением отбросил на землю.

– Ублюдки…

Кымлан бегло осмотрела Исуга, который тяжело дышал и нервно перебирал ногами. Ухо было рассечено, и темная кровь капала на землю, но в целом это была просто царапина. Она, скорее, напугала его, чем причиняла сильные страдания. Кымлан очень привязалась к Исугу и невольно чувствовала себя виноватой перед ним.

– Тише-тише, – прошептала она, погладив его по шее. – Приедем в лагерь, я тебя подлатаю.

Пока все они приходили в себя в относительной безопасности, Манчун раздавал указания:

– Юмин, Джоён, нужно незаметно осмотреть местность. Если их больше, чем та свора, которая напала на нас, это может стать проблемой.

Солдаты кивнули и отправились на разведку, в то время как остальные сделали привал и отдыхали. Кымлан посмотрела на командира: его лицо было бледным, он сильно хромал, хотя рана была пустяковой. Другие солдаты, тоже получившие ранения, выглядели не лучше. Некоторые из них лежали на земле и часто дышали.

– Нужно возвращаться в лагерь, командир, – тихо сказала она. – Стрелы могли быть отравлены.

– Мы должны дождаться разведчиков, – возразил он, прикрыв от боли глаза. По его лицу струился пот.

– Позвольте, я посмотрю, – попросила она и, получив утвердительный кивок, разорвала штанину. Рана выглядела безобразно: по краям от торчащего наконечника расходилась бурая паутинка.

Кымлан осмотрела других раненых и обнаружила то же самое. Она с тревогой посмотрела на Исуга, но не заметила никаких особых изменений ни в его поведении, ни в характере раны. Хорошо, что стрела лишь задела его. К тому же яд, вероятно, был рассчитан на человека, чем на такое большое животное, и вряд ли повредит коню.

– Нужно немедленно возвращаться, – заявила Кымлан. – Раненым надо срочно обратиться к лекарям, иначе дело худо.

Манчун посмотрел на нее.

– Все так плохо? – с сомнением спросил он, видимо, не веря, что незначительная рана может привести к печальным последствиям.

– Это яд.

– Возвращаемся в лагерь, – скомандовал Манчун и тяжело взобрался на коня.

К вечеру следующего дня солдатам стало хуже. Больные, чьи раны были серьезнее, чем у Манчуна, балансировали на грани жизни и смерти, и лекари без устали искали травы, способные выгнать яд из тела.

Сразу по возвращении Кымлан обработала ухо Исуга и наблюдала за его самочувствием. Но конь не подавал признаков болезни, и она вздохнула с облегчением.

Вернувшиеся разведчики сообщили неутешительные новости: армия мохэ расположилась возле северных ворот и насчитывала несколько тысяч воинов.

– Нужно взять крепость штурмом с первого раза.

На вечернем заседании совета командующих Чильсук выглядел уставшим и понурым. Как воин, участвовавший во многих битвах, он понимал, что длительную осаду не выдержат скорее когурёсцы, нежели мохэ.

– А если не получится? – Манчун был бледным, но он решил участвовать в совещаниях, несмотря на плохое самочувствие.

– Если мы застрянем здесь, то проиграем. Нужно бросить все силы для удара. – Чильсук покачал головой. – Или просить подкрепление.

Кымлан понимала, что риск очень велик. Осаждающие всегда несли гораздо большие потери, чем те, кто оборонял крепость. С учетом постоянных поставок вооружения и провианта враги могут долго продержаться, тогда как ресурсы когурёсцев были ограничены удаленностью от столицы и основных складов.

Злость на Мунно усиливалась с каждым днем, и схватить его стало ее навязчивой идеей. Она засыпала и просыпалась с этой мыслью, видела во сне покоренного сына вождя, связанного