– Давайте действовать, как профессионалы, – сказал Виноградов. – Игрок – это элемент Игры. Верно?

– Я бы даже сказал – Игрок Игры, – кивнул Редькин.

– Тоже мне – открыл бином Ньютона! – усмехнулся Арбузов.

– А зря смеетесь, доцент, – сказал Виноградов. – Я хочу, чтобы объект рассматривали именно, как Игрока, а не как потерпевшую от собственной неопытности ведьму…

– Я так и понял, доцент, – буркнул Арбузов, ощетинившись мохнатой прической. – И что из этого следует?

– Из этого следует, – сказал Виноградов, что надо следовать логике Игры. – Поставим вопрос так: зачем Игре понадобилось состарить девочку?

– Игрока! – строго поправил Редькин. – В нашей науке нет никаких девочек!

– Логично, – нехотя согласился Арбузов.

– Хорошо, – сказал Виноградов. – Итак – зачем?

Доценты крепко задумались. Наконец, доцент Арбузов развел руками:

– А черт его знает – зачем!

– Логично, – согласился Редькин.

– Конечно, – авторитетно сказал Виноградов. – В Игре все логично! У Игрока есть определенная Цель. Даже, если нет Правил – а их пока нет – и цель ему незнакома, она все равно есть. И Игрок идет к ней…

– Неосознанно, – сказал Арбузов.

– Интуитивно, – сказал Редькин и поймал на себе ревнивый взгляд лохматого коллеги. Видимо, тот сам хотел произнести это мудреное слово.

– Именно так было на предыдущем этапе Игры, – продолжил Винградов. – Игрок должен был найти Магистра Правил. Почему бы не предположить, что и сейчас Цель Игры – та же?

– Но ведь Магистр – ребенок! – возразил Редькин, поправляя упорно слезающие очки.

– А Игрок – кто? – возразил Арбузов. – Тоже ребенок…

– Резонно, – согласился Редькин, в упор рассматривая дремлющую Свету. – Только очень старый ребенок.

Дверь душераздирающе заскрипела и, гремя прикованной к ноге цепью, в комнату вошел жуткого вида коротышка в замызганном халате. Света вздрогнула и проснулась, подслеповато щурясь на свет.

– Лаборантам положено стучаться, – брюзгливо сказал Арбузов.

– Гы! – оскалился вошедший неровными рядами мелких острых зубов. – Вам тут из Старой Башни передали. Для опытов…

Из волосатой короткопалой руки высыпались на стол маленькие цветные камушки.

– Камни Азарта? – недоуменно произнес Арбузов.

– Почем мне знать? – пробурчал коротышка и, гремя цепью, удалился, напоследок громко хлопнув дверью.

– Это его! Темы! – слабо протянула Света, указывая на камни.

– Знакомые вещицы? – прищурился Арбузов.

– Темины игрушки… – сказал Света и, протянув мелко дрожащую руку, взяла со стола красный камешек.

– Интересные игрушки у вашего Темы, – с сомнением произнес Редькин. – Он, что же, гном?

– А, правда, кто у нас Тема? – осторожно спросил Виноградов.

– …Вот видите! – победно воскликнул доцент Арбузов. – Я же говорил: у Игры всегда есть Цель! И в Игре все логично!

– Это говорил доцент Виноградов, – хмыкнул Редькин.

– Это не принципиально, – нетерпеливо сказал Арбузов. – Главное – мы поняли, что привело к нам Игрока! Его – то есть, ее, – привела сюда необходимость встречи с этими игрушками Магистра! Только вот зачем?

– У вас страдает логика, доцент, – возразил Редькин. – Я подозреваю, что Игрока привело сюда что-то иное…

– Конечно, – сказал Виноградов. – Игрока привела сюда потеря юности…

– Погодите, доцент, – отмахнулся Арбузов. – Это мелочи. Главное – это принципиальные, фундаментальные проблемы Игры…

– Они отобрали у него игрушки, – сказала вдруг Света. – Значит, он у них…

– У кого? – не понял Арбузов.

Редькин звонко постучал по своей лысой макушке.

– Доцент, вы меня удивляете, – сказал он. – Откуда нам приносят артефакты?

– Из Старой…

– Вот именно.

Доценты переглянулись.

– Значит… – пробормотал побледневший вдруг Виноградов. – Значит, Магистр в руках Повелителя?

Доценты притихли.

Света посмотрела на взрослых, и заявила – тихо, но твердо:

– Мне надо к нему.

Доценты выглядели подавленно.

– Логично, – пробормотал Редькин. – Все верно – Цель Игры…

– Но – Повелитель… – страшным шепотом выдавил из себя Арбузов.

– Выхода нет, – решительно сказал Виноградов. – Надо вызывать Профессора…

Доцент Редькин нерешительно поднялся из-за стола и направился к подоконнику. Там среди прочих законсервированных препаратов он выбрал самую большую толстостенную склянку с самым мутным содержимым. И водрузил ее на стол.

Виноградов с усилием приподнял тяжелую стеклянную пробку и заглянул в склянку. По комнате разнесся острый запах формалина.

– Профессор! – позвал доцент Виноградов, отмахиваясь от смрада. – Профессор, вы не спите? Ой, фу….

– Кто это спит в рабочее время?! – пробулькало из склянки. – Я все прекрасно слышал. Арбузов! С такими взглядами вам еще долго не видать докторской!

– Простите, профессор, я исправлюсь, – жалобно сказал Арбузов.

– Попробуйте, – недовольно пробулькало в ответ. – Виноградов! Хорошо, очень хорошо! Готовьте публикацию – подумаем о соискании докторской… Так, теперь Игрок… Я думаю вот что. Не будем мы соскребать ей по сусекам новую юность. Игра есть Игра, и раз так она решила – так тому и быть. А вот добраться до цели поможем. Поднесите меня поближе к Игроку. Я буду перемещать ее к Магистру. Только вот дайте-ка определю, где он…

Склянка напряженно забулькала.

– М-да, – удрученно сказал, наконец, Профессор. – Дело, значит, обстоит так, коллеги. Или Игрок побеждает и вызволяет, уж не знаю как, Магистра, или наша афера проваливается, и вы все пожалуйте ко мне в склянку. Как не оправдавшие… Впрочем, в любом случае с Магистром собираются сделать что-то ужасное. Так что давайте быстрее перемещать к нему Игрока. Будем считать это важным экспериментом…

– А я по этому поводу статью опубликую, а? – с надеждой в голосе сказал Арбузов.

– Коллективную! – строго сказал Профессор. – Все дочка, ни пуха тебе…

…И все вокруг Светы померкло.

Арбитр… Нет, теперь уже бывший Арбитр шел по улицам города, каждая улица, каждый дом которого еще несколько минут назад он просто держал на ладони. Он все видел, все знал, и мог оценить слова и поступки каждого. И это чувство могущества и одновременно – бессилия изменить что-либо – стало настолько привычным, что Арбитру трудно было вспомнить ощущения обычного человека.