там подолом к Ваньке зацепилась! — позвала подругу из кухни Глаша.

— Ой, и правда! Ну все — отпусти меня! — оттолкнула его, притворно возмутившись, Катерина.

Когда Ильичев, натаскав воды в баню, вернулся, у женщин практически был полностью накрыт стол.

— Ну все, военные! Топайте в баньку, только — не задерживайтесь! А то знаю я вас — сейчас как затеете париться — полтора часа — коту под хвост! — скомандовала Глаша.

Но у Косова были — другие планы.

— Погоди, хозяйка! Я вот чего не понимаю… А чего это я со Степаном в баню пойду? У меня здесь есть кому спинку потереть! И куда как приятнее будет! Ну сама посуди — вот пойдем мы со Степой сейчас в баню, париться затеем — сама сказала. А это же… небыстро! Да еще и пару заходов сделаем. А вы тут будете сидеть за накрытым столом, да сердиться, что нас так долго нету. Материть еще начнете, а мы там — икать будем! Так что… у меня другое предложение — давай мы сейчас с Катюшкой в баньку сбегаем. А потом и вы со Степой. Так мне кажется и приятнее будет. Разве нет?

Глаша захохотала:

— Да где там — быстрее-то? Вы ж как уйдете сейчас… так и не дозовешься вас будет!

Катюша, не противилась предложению Ивана, только зарумянилась щечками.

На помощь Косову пришел друг Степан:

— Не… ну а чё? Правильное предложение! И помоются… и охотку собьют! — и заржал, конь стоялый! — Да и мы с тобой Глафира… найдем уж чем заняться!

Хозяйка махнула рукой, улыбаясь:

— Охальники! Только об одном и мысли-то. Ну… тогда идите уж! Кать! Вон в моей комнате переоденься, там в шкафу и халат возьмешь. Ну — ты знаешь где!

Зардевшаяся Катя скрылась в спальне, а потом туда же проследовала и Глаша. И чего-то они там шушукались, хихикали…

* * *

— Ты это… тоже тут времени зря не теряй, новорожденный! — «подъелдыкнул» Косов Степана.

Глаша, услышав слова Ивана, снова засмеялась:

— Ой, не могу! Новорожденный! Ты, Ваня, и правда… недолго там, ага! А то еще… заездишь Катюшку-то! Это сколько же вы не виделись — недели три, а то, как бы и не месяц!

И снова захохотала.

Катя, выходя в халате из спальни, вроде как сердито одернула подругу:

— Их охальниками называешь, а сама-то! Заездишь?! Скажешь тоже!

Но это только еще больше развеселило Глашу:

— А и правда! Еще кто кого заездит-то! Ой, держись, Ванюшка! Живым бы тебе из бани выбраться!

Похоже, что Глаша неплохо знала подругу, потому как, лишь только они зашли в баню, Катя обняла его и горячо расцеловала.

— Ты чего, Катюша? — немного слукавил Косов, потому как его «ты чего» явно и недвусмысленно показывал, как он рад женщине.

— Чего, чего… а то ты не понимаешь?! Соскучилась — страсть как! — женщина мало того, что немало не смущалась тому, что его руки вовсю путешествуют по ее телу, включая самые интимные места, так и сама крепко ручкой — «а ну как сбежит?!» — ухватилась за самое дорогое.

— Вань… ох… так редко видимся! Я уж вся изнылась…, - перемежала она поцелуи с признаниями.

— На полок? Или… еще как? — оторвался он от таких сладких губ.

— Давай сначала на полок! — кивнула Катя ему.

Первый раз — чтобы «сбить охотку!» — Косову пришлось немало постараться, чтобы дождаться получения удовольствия женщиной. В неге и расслабленности они немного полежали так, как и вырубила их волна блаженства.

— Тебе не тяжело так? — приподнял наконец он голову.

— М-м-м… мне хорошо! Мне — просто замечательно! — еще не восстановив дыхания простонала Катя, — Только вот… мокрая вся! Придется и правда с тобой мыться — и пот смыть… и волосы вон все растрепались… тоже — мокрые! Ну все… слазь с меня. Хотя… так не хочется… Сладко-то как!

— Может повторим? — улыбнулся Иван.

— Да ладно… и правда тут пропадем часа на два! А у Глаши там все уже готово, стынет же все! Нет, миленький… потом наверстаем! — засмеялась подруга, — Обмывайся быстренько! Без парной сегодня обойдешься!

Но… глядя как склонившись над шайкой, Катя моет свои длинные густые волосы, Косов все же не утерпел! Очень уж «задок» женщины был привлекательным — широким, тугим… сдобным!

— Ох! Ну что же ты! Ваня! Ну перестань! Ох! О-о-о-х… подожди я коленями на лавку встану… так удобнее будет!

«А ведь, похоже, она сама этого ждала! И встала так… не скромненько боком, а выставив свою красоту на обозрение. И сейчас — вон как заходится в своей любимой позе. А подушки, чтобы она уткнулась в нее, и чтобы стоны и покрикивания были не так слышны… по понятным причинам — здесь нет!».

Дождавшись, пока Катюшка перестанет подвывать волчицей и чуть стихнет, обмякнув и опустив голову на руки, сложенные на полке, Косов поддал энергии в движения и сам… ага!

— Ну вот… опять оба мокрые! Все! Ты как знаешь, а я обмываюсь и ухожу. А то Глаша нам сейчас там задаст жару! И так уже час здесь возимся! — притворно сердясь выговаривала ему Катя.

— Да где же час?! Максимум полчаса, ну — сорок минут! И не помылись толком! — отбрехивался Косов.

— С тобой помоешься, пожалуй! — засмеялась женщина.

«А сама аж светится вся от удовольствия!».

Уже на крыльце он потянул ее к себе, приобнял и коротко поцеловав, спросил:

— Надеюсь, ты не собираешься довольствоваться этим?

Она ответила на поцелуй, и улыбнулась в ответ:

— А ты как думаешь?

Зайдя в дом, Иван не слушал ворчания Глаши, выговаривавшей подруге за задержку, и не слушал, что отвечала, смеясь, Катерина.

— Котлеты я с плиты сняла уже! Вон… на кухонном столе стоят в кастрюле. Полотенцем обмотала. Картошка — вон там, в чугунке. Ты давай, блудня, на стол все готовь. Придем мы из бани и за стол сядем сразу же! — уже выходя, давала последние указания подруге хозяйка.

Дождавшись, пока