потерять. Естественно, при такой манере передвижения ни о каких вопросах и мысли не возникало. Но каждому ресурсу приходит конец. И ресурс моего организма исключения из этого правила не имеет. Сначала я начал слегка запинаться о многочисленные коряги. Потом пару раз конкретно растянулся, пропахав мох за буксиром Хлоей. И наконец, поскользнувшись на чём-то в болотной жиже, пролетев несколько метров под водой за принцессой и изрядно хлебнув противной водицы, я понял, что бегун по пересечённой местности во мне сегодня помер окончательно, безо всяких надежд на воскрешение.

— Больше не можешь? — участливо спросила Хлоя.

— Буль, — выплюнул я в ответ болотную жижу и отрицательно мотнул головой.

— Будем надеяться, что этого расстояния хватит.

Чего хватит? И причём тут расстояние? Такие мысли, естественно, не пришли мне в голову. Сейчас там пульсировало только моё сердце, и каждая клеточка серого вещества была этой пульсацией, не размениваясь на ненужные вопросы.

Окончательно отдышавшись, Хлоя силком перетащила меня на сухонькое и, ни слова не говоря, растворилась в окружающей среде, чему я, собственно, был несказанно рад. Спаситель Мары и Болотной был из меня сейчас никакой, я бы даже сказал, НИКАКУЩИЙ. Тут себя бы спасти от апокалиптического удара, а потом уже и о других думать.

— Ну как, жив? — вопрос Хлои вернул меня в реальность.

— Почти, — тяжело выдохнул я.

— Сейчас поправим. Выпей вот это.

Хлоя чуть ли не насильно разжала мои челюсти и влила в меня какую-то жидкость. Совсем немного, буквально глоток. Но и от этого глотка эффект был неописуемый. И я ещё жаловался, что каждая клеточка моего мозга пульсирует в такт моему сердцу? Зря я это делал. Сейчас каждый нейрон моего серого вещества отбивал такой степ, что сам Фред Астер обзавидовался бы до нервного истощения.

— Что ты со мной сделала? — ели выдавил я из себя.

— Сейчас пройдёт, — уверила меня Хлоя. — В глаза мне посмотри, и всё пройдёт.

Я с трудом чуть-чуть раздвинул свои веки, чтобы поймать этот обещанный спасительный взгляд Хлои, и тут же наткнулся на яростный фейерверк бесновавшийся в её глазах. Это были уже не те милые искорки, которые когда-то застенчиво бегали по её радужке в первый мой день в этом мире. И это были даже не те огненные торнадо, которые бесновались во время поединка с Марой. Это было нечто неописуемое, завораживающие и притягивающее до полной потери контроля над собой.

— Не отводи взгляд, ещё немного, — с придыханием сказала Хлоя.

Да какое там отводи! Даже если бы я и хотел, то не смог бы этого сделать, даже приложив все отпущенные мне всевышнем усилия. Да я и не хотел. Я, наоборот, молил всех святых, чтобы это светопреставление не заканчивалось никогда. Я готов был существовать в нём до самого последнего вздоха.

— Ну вот и всё, — радостно сказала Хлоя и, оттолкнув мою голову, она разорвала визуальный контакт. — Как же долго я ждала этого момента. А теперь всё! Всё! Всё-ё-ё-ё-ё!

Голос Хлои сорвался на жуткий хохот и громогласным эхом покатился по окрестностям. Казалось, весь окружающий мир ужаснулся этому и попытался затаиться, спрятаться от этого жуткого смеха. И это было долго, очень долго. Ни один человек не смог бы так долго смеяться. Психика бы не выдержала, и организм бы просто сорвался бы в истерику. А может, это уже и была истерика? Может, пора вмешаться?

Поднявшись на ноги, я медленно подошёл к хохочущей Хлое, чтобы не вспугнуть раньше времени, и попытался залепить ей несильную, но хлёсткую пощёчину. Другого действенного средства от истерик я просто не знал. Но не тут-то было. Рука не поднялась.

— Надо, — тихо шепнул я своей руке. Её реакция оставалось той же — она отказывалась подниматься. — Очень надо. — Я снова попытался убедить конечность.

— Зря стараешься, — остановил мои уговоры незнакомый голос. — Теперь она не в твоей власти.

— Кто это?

— Имя я, наверное, менять не буду. Привыкла. Поэтому можешь по-прежнему звать меня Хлоей.

Я настолько увлёкся препирательством со своей рукой, что совсем упустил из виду ту, для кого оплеуха от этой руки предназначалось. И вот только сейчас я поднял на девушку глаза и ужаснулся. Это была не Хлоя. Нет, внешне она почти не изменилось. У неё не выросли рога, не стал крючкообразным нос, не изменился цвет волос. Она сохранила ту же точёную, привлекательную фигурку. Всё было как и прежде. Вот только глаза… Ни одно существо этого мира не могло иметь таких глаз. Да что там этого — всех существующих миров! В этих глазах плескался океан, невиданный по своей мощи и силе. В нём не было ни искорок, ни всполохов, ни фейерверков, которые мне доводилось видеть раньше. Он был чёрен, без малейшего намёка на какую-то примесь. Чёрен, как чернеет бездна потустороннего мира. И это было ужасно. Ужасно и прекрасно одновременно.

— Любуешься? — с усмешкой спросила меня новая Хлоя. — Можешь не торопиться, у тебя впереди вечность, чтобы успеть налюбоваться.

— В смысле вечность? — задал я, наверное, самый дурацкий вопрос, который только мог.

— Мы теперь с тобой единое целое. И нет на свете силы, способной разорвать это целое на две части.

Такого завуалированного предложения о совместной жизни я ещё не получал. И с чего это столь рачительные перемены? Совсем недавно кто-то отказывался заводить от меня ребёнка, даже ради спасения меня, а тут нате вам — пожалуйста. Как там говорят? И в горе,