Когда они наконец ушли, я с облегчением прислонилась к закрытой двери, пытаясь успокоить свое стучащее сердце. Меня явно не устраивала вся эта возня. Раньше мне было вполне достаточно время от времени лгать своим родителям, потому что я тайно хотела пойти на вечеринку. Заговор против императора, с риском сдохнуть, был совсем другого калибра. Я сдернула с ног сапоги, засунула в них руку и застыла. В панике я перевернула их вверх дном. Ничего.

Этого не может быть! Я вытряхнула плащ Аскана и рваные складки своего платья. Потом еще раз проверила сапоги.

Жемчужина попала!

Как такое было возможно?! Я где-то потеряла ее? После моего боя с Харрасом она, определенно, все еще была в моем сапоге. Так значит…

Ноар!

Лихорадочно я перебирала наш разговор. Я пыталась вспомнить каждый физический контакт, но было несколько секунд, которые у меня просто не получалось восстановить, потому что была слишком занята тем, что хотела выцарапать ему глаза. Вот тогда это и должно было случиться. По-другому все это объяснить было невозможно.

Этот подлец обокрал меня!

Ну, он спокойно мог решиться на это. Дрожа от ярости, я поменяла свою потрепанную одежду на простую черную мантию и отправилась к Ноару.

Едва стоило мне открыть дверь, как я угодила прямо в объятия моего деда, окруженного толпой золотых воинов.

– Куда ты направляешься, Амайя? – насмешливо спросил он. Фидрин, казалось, ничуть не удивился тому, что я снова хочу выйти из комнаты. Похоже, он ожидал именно этого.

– Я… я хотела поставить своего жениха в известность о том, что его поведение было более чем неуместным, – пришлось мне сымпровизировать. Пока я держалась как можно ближе к истине, это звучало наиболее правдоподобно.

– Разумеется, – пробормотал император. По всей видимости, он не поверил ни единому моему слову.

Неторопливыми шагами он подтолкнул меня обратно в комнату. Золотые воины последовали за ним. Аскана среди них не было.

– Кстати, хочу выразить уважение за удачный отвлекающий маневр.

Что?

Мне казалось, что кто-то выбил у меня почву из-под ног. Мой дед знал об этом?! Ноар все-таки предал меня?

– Правда, Амайя! Ты быстро научилась играть в эту игру здесь, при дворе. Это была твоя идея или идея Лазара?

Что?!?!

Я не издала ни звука. Все это не имело ни малейшего смысла. А при чем тут был Лазар? Или, может быть, он вообще говорил не о смерти своего сенешаля?

Фидрин поднял руку, после чего его воины закрыли за собой дверь. О, черт. Это было совсем нехорошо.

– У принца теней есть свои причуды, но если уметь правильно ими пользоваться, то он – полезный инструмент, – продолжал Фидрин. – Заманить его в одну из приватных комнат и, таким образом, поставить его в это уникальное положение… – он одобрительно цокнул языком. – Лучшего алиби ты бы не смогла придумать, чтобы скрыть то, что задумала ты и Лазар. – Дед подошел ко мне так близко, что кончики наших носов почти соприкоснулись. – Но ваш план не удался. Побег твоих любимых «братьев и сестер» не удался.

ЧТО?!?! О боже. Нет! Теперь это медленно складывалось в общую картину. Мариз, должно быть, проинформировала Лазара. И он пытался увезти моих братьев и сестер с Золотой горы.

Фидрин укоризненно прищурил свои водянистые глаза.

– Признайся, ты нашла жемчужину и шантажировала Лазара, чтобы он освободил твоих братьев и сестер, – он обернулся к своим воинам. – Обыскать все!

Словно стукнутая по голове, я наблюдала за тем, как мужчины приступают к работе.

– У меня нет жемчужины, – сообщила я деду. Это была правда – благодаря невозмутимости Ноара и его ловким пальцам. Мне совсем не хотелось представлять, что произошло бы, если бы они действительно нашли ее здесь. Фидрин не выпускал меня из виду. Ему нравилось наблюдать за мной. Он наслаждался тем, что отнял у меня последний кусочек моего дома. Он наслаждался своей властью.

Шторы разлетались, вазы и витрины разбивались, обивка и подушки были выпотрошены. Они не остановились даже перед моим гардеробом и кроватью. Однако, когда воины наконец закончили, им пришлось подтвердить, что здесь ничего не было.

Нельзя было не заметить улыбку деда, полную какого-то удовлетворения.

Фидрин грубо схватил меня за шею и притянул к себе.

– Знаешь что? – прошептал он мне на ухо. Я застыла от отвращения. – Я думаю, что мне больше не нужна жемчужина.

Затем он заставил меня посмотреть ему в глаза. Глаза, в глубине которых, казалось, вдруг закрутились черные пропасти. Как на рисунке Мо.

Это было…?

Дед отпустил меня, прежде чем я успела убедиться, что мне это не померещилось.

– Обыщите и ее. А потом арестуйте! – приказал он. Грубые руки схватили меня. По мере того как они ощупывали мое тело, во мне поднимались гнев и отчаяние.

– Немедленно прекратите! – потребовала я. И действительно, некоторые из воинов подчинились моей воле. Остальные начали паниковать. Кто-то кричал, что надо заткнуть мне рот. Другой был более буйным и ударил меня чем-то тяжелым по голове. Я пошатнулась. Все вращалось. Последнее, что я услышала, был голос императора:

– Я обвиняю свою внучку в заговоре и государственной измене.

После этого все погрузилось в бездонную черноту.

Пару раз я ненадолго приходила в себя. Сначала я увидела размытую спину золотого воина. Потом провалившийся потолок темной комнаты. Я также помнила о решетчатых прутьях… мои скованные руки… Кольцо Ноара. Это всегда были короткие впечатления, прежде чем я снова теряла сознание.

Лишь громкий грохот вернул меня полностью в настоящее. Меня сильно трясло. Моя голова грозила взорваться от боли, а во рту пересохло от пыли. Последнее, скорее всего, было из-за кляпа, который мне зажали между губами. С трудом я подняла веки и снова увидела прутья решетки.

Но мир за ее пределами, казалось, двигался. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что мне это не просто кажется. Очевидно, я лежала на движущейся телеге, за решеткой которой в ночи возвышались узкие ущелья Нижнего города.

Адреналин заполнил мое тело. Это отодвинуло мою головную боль на задний план, так что память постепенно возвращалась.

Я попыталась сесть. С моей гудящей черепной коробкой и скованными руками это было тяжелее, чем ожидалось. Пришлось потянуться вверх по прутьям решетки. Когда мне наконец это удалось, я всмотрелась в бесчисленные лица, проносившиеся мимо меня. Старые, молодые, грустные, измученные. Все смотрели на меня и на ужасную процессию, катившуюся по их улицам и охраняемую золотыми воинами. Это могло означать только одно: Фидрин недолго думал и фактически обвинил меня в государственной измене!

Сердце начало колотиться у меня в груди. Мне казалось, что оно отчаянно хочет мне что-то сообщить. Словно оно готово к побегу. Но я не могла сбежать. Я могла умереть. Сегодня. Вдруг это стало ясно с абсолютной уверенностью.