– А ты мне не скажешь, почему мы не можем быть вместе? – спросила она, когда вошли в лифт.

Альберт Владимирович отрицательно покачал головой.

– И устранить эту причину нельзя?

– Я пытался, и ничего не вышло. Пожалуйста, не выворачивай меня наизнанку.

Порядок исследования доказательств бывает иногда чрезвычайно важен, но, как выяснилось, не в деле Мостового. Тут свидетели разрозненные, их показания друг на друга никак не влияют, поэтому конкретно в этом процессе от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Если обычное дело – как шахматная партия, где все зависит от расстановки фигур, то суд над Кириллом Мостовым напоминает игру в подкидного дурака. Обвинение заходит – защита, роль которой в данном случае приходится брать на себя суду, отбивает. Интересно, есть ли еще козыри в этой засаленной колоде?

Судя по самодовольной роже Бабкина, он припрятал какой-то туз в рукаве. Хорошо, если так.

Накануне вечером Ирина прошла мимо всех винных магазинов, крепко зажмурившись, и на ночь не выпила ни капли. Что ж, результат не заставил себя ждать – бессонная ночь, полная тревожных мыслей и отчаяния. Она готова вынести нужный приговор, но обвинение должно же хоть что-то дать! Хоть какой-то убедительный аргумент виновности! Лучше всего подошел бы биологический материал, но чего нет, того нет. Или бы хоть второй свидетель не выбыл из строя и подтвердил показания общественно активной старушки. Хоть что-то, потому что по нынешнему состоянию дел к ответственности можно привлекать любого высокого и широкоплечего мужика – он может оказаться маньяком с точно такой же вероятностью, как подсудимый.

Полохов поговорил со своим подзащитным, но вернулся ни с чем. Мостовой категорически отказался признать вину. Что ж, наверное, она тоже не стала бы прислушиваться к советом этого горе-адвоката. Полохов передал Кириллу, что судья обещает сохранить ему жизнь, только вот советский суд гарантий не дает. Так же, как и Валерий…

Мысль оказалась такой горькой, что Ирина расхохоталась. Ну да, Кирилл поверит и признается, и суд с чистой совестью влепит ему вышак, потому что судья поверит любовнику, что тот женится.

А когда Кирилл вместе с судом воскликнет: «Но ты же обещал!», ответ будет симметричный: «Мало ли что я тебе обещал».

Да вопрос и не в том, женится или нет, а в том, что придется переступить через свои убеждения, а точнее говоря, взять грех на душу.

Ирина проворочалась всю ночь, все утро расстраивалась, что выглядит плохо, но чуть опоздавшая Наташа далеко ее в этом превзошла. Девушка была бледная до зелени, с запекшимися губами и растерянным взглядом. Сняв в кабинете вязаную шапку, она быстро повязала на голову шелковый платочек, но Ирина успела заметить следы зеленки у нее на голове. Не дожидаясь расспросов, Наташа сказала, что вчера на нее напали во дворе. Кажется, она получила легкое сотрясение мозга, но готова исполнять свои обязанности.

Усадив Наташу за свой стол, Ирина приготовила ей сладкого чаю. Появилось сильное искушение вызвать «Скорую помощь» прямо в кабинет. А что? Человеку плохо, это видно невооруженным глазом, так что надо ему помочь. Скорее всего, Наташу отвезут в больницу, и, ой, нарушится неизменность состава суда… Ай-ай-ай, какой ужас! Придется либо отложить неизвестно на сколько, либо начинать всю бодягу заново. Дорого, конечно, но жизнь и здоровье человека превыше всего!

Наташа пойдет лечиться, а у Ирины образуется как минимум тайм-аут.

– Да все нормально со мной, – повторила Наташа и засмеялась, – как вы там говорили про обязанности народного заседателя: сидеть и кивать? Так сидеть я очень даже могу, а кивать шишка мешает.

– Пейте чай.

– Вы не находите это очень странным? – вдруг спросила Надежда Георгиевна. – Сначала дядя Коля получил по голове, теперь вот Наташа…

Ирина нахмурилась:

– Простите?

– Ну дядя Коля, который должен быть вместо меня! Тоже его неизвестные хулиганы отоварили накануне процесса.

– Мне сказали, он заболел.

– Он и заболел. Сотрясением мозга.

Ирина подошла к окошку, поглядела в пасмурное белесое утро и на то, как возле лужи внизу толпятся голуби.

– Но дядя Коля еще не успел сесть в процесс, – протянула она, – какой смысл был его вырубать? Нападение на Наташу еще как-то можно объяснить, хоть и с большой натяжкой, а дядя Коля вообще ни при чем.

– Тем не менее факт налицо: два народных заседателя получили по башке, – упрямо сказала Надежда Георгиевна, – честно говоря, у меня нет большого желания пополнить этот ряд, и у вас, Ирина Андреевна, думаю, тоже. Повторенье – мать ученья, знаете ли, поэтому в третий раз злоумышленник может оказаться более искусным и отправит нас на тот свет.

– Что вы предлагаете? – хмуро спросила Наташа.

Надежда Георгиевна приосанилась и по-учительски подняла палец:

– Наших ресурсов явно недостаточно, чтобы выяснить, кто этот злоумышленник и в чем состоит его цель, но мне кажется – она в том, чтобы сорвать суд. Поэтому единственным выходом представляется довести процесс до конца и вынести приговор. Только так мы можем его обезоружить. Мне очень хочется отправить вас к врачу, Наташа, но если вы можете сидеть, то давайте лучше продолжим.

– Так и я о чем, – фыркнула Наташа.

Надежда Георгиевна тяжело вздохнула и легонько погладила девушку по плечу.

– Да, это в духе времени, взывать к чужому героизму, – сказала она с печалью в голосе, – давайте, давайте, через не могу! А черт его знает, как бы я сама поступила на вашем месте… Вы уж простите меня, Наташа.

Ирина вспомнила, что где-то у нее лежат очки с дымчатыми стеклами, остались с лета, и действительно, обнаружила их в последнем ящике письменного стола. Дала Наташе и разрешила дремать на показаниях экспертов, потому что там никаких сенсаций не ожидается. Действительно, свидетельства экспертов в суде ничем не отличались от их заключений, сделанных во время следствия, видно было, что они сделали свою работу обстоятельно и добросовестно, не подкопаешься. Да, заколка кустарного производства, подобные изделия в СССР не импортировались. Да, представленный образец идентичен зажиму для волос, зафиксированному на фотографии. Да, волос по групповой принадлежности совпадает с волосом жертвы. Нет, ни товаровед, ни биолог ничего не положили на чащу весов правосудия. Более детальная судебно-биологическая экспертиза не проводилась, потому что заколку нашли после похорон девушки, и негде было взять образец ее волос, чтобы подтвердить или опровергнуть сходство с обнаруженным на заколке.

Во время обеда Ирина взяла в канцелярии пару стульев, и они с Надеждой Георгиевной соорудили Наташе подобие лежанки. Вместо подушки использовали пальто директрисы, а своим Ирина ее прикрыла. Девушка клялась, что чувствует себя отлично, но видно было, что она очень устала. Она уснула, как только прилегла, Надежда Георгиевна отправилась курить, а Ирина постучалась к Валерию.