придумал ничего лучше, чем ждать сигнала от соглядатаев. И где-то Пётр прокололся, кто-то его увидел и донёс, кому надо. Но как же квартира? Он же всё проверил: замки целы, никого не было. Просто магия какая-то. Блин, магия. Что-то Марта рассказывала про ночных эльфов, которые жили и воевали в ещё старом герцогстве Том-Том, якобы они ненадолго могли становиться полностью невидимыми, если остаются на месте и не двигаются. А немного в понимании Марты — это сколько? Если минут десять, то время, которое он здесь ковырялся, вполне укладывается в Мартины порядки. Эльф вполне мог даже находиться в квартире ещё до того момента, как сюда залез гоблин. И сидя в углу, спокойно наблюдать, как он тут наводит шорох. Но кто ему теперь скажет — теперь ему будут задавать вопросы, а не он.

Петра обыскали, наверно, уже второй раз за этот день. И привязали к стулу, который был ему велик. Он лично сколотил эту мебель для Умки и Кати, делал его прочным и не халтурил. Вот ирония, если бы он сколотил этот стул тяп-ляп, то можно было бы попытаться сломать его, когда никто не видит, и убежать. Но стул был настолько крепок, что даже если выбросить его так с привязанным к нему гоблином в окно, то сломается скорее гоблин, а не стул.

В комнату вошли ещё два человека, дверь оказалась не заперта, хотя он точно помнил, что входную дверь с утра запирал. Пётр узнал гостей — это были те самые профессиональные лучники, которые участвовали в облаве на Гарибальди. Те, кто попал в Зул-Тар по политической статье. Наверно, они сегодня в ловушку угодили, только, похоже, из десятка преследователей смогли выжить только эти двое.

— Ну что ж, начнём, — сказал эльф, когда психологическое давление лицами на одного несознательного гоблина не возымело эффекта. — Скажу просто: отведи нас к своей хозяйке эльфийке, и с тобой ничего не будет. Я не буду вставлять тебе иглы под ногти, резать твои уши и ломать тебе конечности. Ничего не будет, просто отведи нас к эльфийке.

Пётр молчал, попутно бёдрами повертев стекольную гранату и фантазируя, как бы так выдернуть членом чеку. Потому что к Умке их вести он не собирался. Он скорее сам здесь умрёт от пыток и с большим удовольствием заберёт этих троих с собой в могилу.

— Ты не хочешь с нами сотрудничать по-хорошему, да? — спросил эльф и сам себе ответил: — Ну тогда будет по-плохому.

Эльф, рукой придерживая ухо гоблина в натянутом состоянии, проткнул его кинжалом и стал отрезать узкую ленту кожи. Пётр вдохнул поглубже и от боли сжал челюсти. С удивлением он обнаружил маячок, зажатый в зубах. Кода эльф врезал ему, тот был во рту, а от удара челюсти сжались и заколдованная пластинка железа просто спрессовалась в зубах, надёжно там застряв.

— Ну что, не передумал? — спросил эльф, в ответ получив только презрительное молчание. Что в исполнении гоблина смотрелось забавно. — Ребят, а эта тварь точно говорить умеет?

— Я лично слышал, как он разговаривал на рафнийском. Разговаривал он хреново, но понять было можно.

— Хм, — хмыкнул эльф, вертя кожаный шнурок, срезанный с уха Петра. — Значит, просто не колемся. Пойми, гоблин, дальше будет только хуже, если ты не скажешь, где она, то я тебя освежую.

— За-чем она вам сей-час по-на-до-би-ла-сь? — подал голос Пётр, — Го-да-ми вам не бы-ло де-ла до неё.

— О! Заговорило. Хорош играть комедию, гоблин, — сказал эльф и параллельно дал Петру пощёчину. — Можешь нести любую чушь, но я-то знаю, кто вы на самом деле.

Пётр внутренне похолодел.

«Он что знает, что я попаданец? Но откуда, об этом я говорил только с Катей, он и её?» — промелькнуло в голове у Петра.

— Ты со своей хозяйкой придумал отличную легенду: замаскироваться под местную идиотку и её питомца. Даже документы тебе выправили. Но нас, подпольное революционное правительство герцогства Том-Том, не проведёшь.

Быстрым взмахом кинжала он отрезал кончик от другого уха. Скорее эльф поддался импульсу: пытать нужно медленно, а он отсёк так быстро, что Пётр не сразу почувствовал боль. Но на этот раз он разрезал хрящи, а это ой как больно. Теперь Пётр кричал.

— Кричи, сколько влезет, тут полог тишины, никто не придёт.

Эльф подобрал отрезанный кончик уха с пола, проделал в нём дырочку, просунул туда шнурок с другого уха. Потом приблизился к Петру и повязал ему это «украшение» на одежду, продев через дырочку для пуговицы.

«Что-то не сходится», — подумал Пётр. — «Какое к чёрту революционное подпольное правительство? Какое укрывательство? За кого они их принимают?»

И тут до Петра дошло, их просто с кем-то перепутали.

— Вы ош-иба-ете-сь. Я и Ум-ка ни от ко-го не пря-та-ли-сь и жи-ли мир-но. Вы прос-то нас с кем-то пу-та-ете.

— Угу. Тогда тебе тем более не надо замыкаться. Отведи нас к своей хозяйке, и мы со всем разберёмся.

Гоблин опять замолчал, понимая, что если эти ребята и будут с чем разбираться, то только по методам вскрытия и эксгумации трупов. Насколько знал Пётр, в этом мире так даже проще, трупы — они не лгут.

— Эй, гоблин, не молчи, а то я укорочу тебе нос и заставлю его сожрать, — предупредил эльф.

Нос было жалко, удобная штука, по жизни помогает, но один раз умерев, второй не так уж и страшно. Наконец-то встретится с Люсей, он за время разлуки с покойной женой так по ней соскучился. А Умка не пропадёт, она только со стороны бестолковая и непутёвая. Выживала же она как-то всё это время, да и Катя её обязательно искать будет, может, даже найдёт. Так что терпи, Петя. НО КАК ЖЕ БЛИН БОЛЬНО!

— Сэр, он вам ничего не скажет.

— Почему? — удивился эльф.

— Вы на его глаза посмотрите. Он сейчас умрёт, но не скажет.

— Хм, ну тогда, наверно, в пыточную, — подумав, сказал эльф. — Пускай им занимаются профессионалы.

— Жалко, за это время объект может скрыться, — сказал второй человек.

— По старым донесениям объект очень сильно привязан к гоблину, так что без него она не уйдёт. Жаль, что по горячим следам не удалось выследить.

— Стоит обыскать квартиру? Может, найдём какие-нибудь подсказки?

— Да он особо ничего не скрывал. Как завалился в квартиру, сначала стену начал царапать, какую-то хрень гоблинскую на стене написал, потом