добермана, — шипел сквозь зубы эльф, хватая Петра за шиворот. — Эй, зверолюдка, ещё один выстрел, и я проделаю в голове гоблина дыру. Ты ведь его пытаешься защитить, так?!

Пётр почувствовал, как им пытаются прикрыться, и к его виску прижимается дуло игломёта. С удивлением он понял, что всё ещё сжимает в руках стекольную гранату. Ему бы только шанс её применить.

— Выходи, погово- А-А-А-А…!

Дальше случилось непонятное. Эльф рухнул на пол, корчась в каком-то болевом припадке, а оставшийся человек, не ожидавший такого поворота событий, удивлённо уставился на своего командира. Пётр, понимая, что другого шанса может не предвидеться, кинул под ноги человеку активированную стекольную гранату, а сам за всё то время, что он оказался в этом мире, первый раз радовался, что он такой маленький и лёгкий. Будь он здоровым и тяжелым, он бы не смог юркнуть под рослого эльфа и надёжно прикрыться его телом от взрыва стекольной гранаты. Грянул звук разбивающейся люстры, и на Петра полилась чужая кровь. Не успел он толком перевести дух, а ему в лицо снова уткнулось дуло игломёта.

— Да т-во-ю ма-ть, Мар-та.

— Привет, Петь, ну как погулял? Судя по твоим ушам, не очень.

— Как ты наш-ла ме-ня?

— О, это не я, это Умка, она просто радар ходячий. Нам только стоило подойти к твоему дому, и она всё увидела.

— Как ты с-мог-ла убе-ди-ть Ум-ку не вы-ру-ба-ть те-бя вот мой вто-рой воп-рос.

— В шок-жезле заряда оставалось на три применения, уже через час после твоего ухода я была в сознании. А потом мы поговорили с Умкой, и я убедила её сотрудничать, у неё какой-то патологический бзик на белые и зелёные ауры.

— А это-т де-нь так хо-ро-шо на-чи-на-лся.

— Ты ещё заплачь, — сказала Марта и хмыкнула, а потом ещё добавила. — Вставай, снимай штаны.

— Это за-чем?

— Я второй раз на те же грабли не наступлю.

— У ме-ня нет в тру-сах вто-рой гра-на-ты.

— Ты думаешь после всего этого, — Марта многозначительно кивнула на два измочаленных осколками стекла трупа, — я буду тебя недооценивать? Петь, я тебе ещё и в жопу загляну, чтобы быть спокойной. А то вдруг ты и там гранату спрятал.

— Бо-ль-ная, — фыркнул гоблин, снимая штаны.

— Хе-хе, а ничего у тебя штучка, Умке можно позавидовать. Жалко у Луи не такой агрегат, — Марта не отказала себе в удовольствии отпустить ещё пару армейских шуточек.

— В-сё нас-мот-ре-ла-сь, мож-но оде-ва-ть?

— Повернись ко мне спиной и нагнись.

— Да пош-ла ты.

— Петь, ты нужен моим заказчикам живым. И я доставлю тебя живым даже с простреленными ногами.

— Мо-жет мир и раз-бе-жи-мся?

— Нет, Петь. Тут скоро будет война, и я не хочу, чтобы мои дети росли в таких условиях. Если хочешь, то в утешение могу пообещать, что назову своего первенца в твою честь.

— О-бой-ду-сь.

Пётр не успел нагнуться — как только он отвернулся от Марты, то снова потерял сознание. А проснулся от похлопывания по щекам и в привычных кандалах. Ну, хоть в штанах, уже радость.

— Подъём, зелёный, день продолжается, — услышал он голос Марты.

На этот раз их путешествие продолжилось без приключений. Марта не давала Умке прийти в себя, периодически касаясь её шок-жезлом. Оказывается, этот магический выключатель сознания имел функцию перезарядки, как любой бытовой прибор. Шар-наконечник был на резьбе и легко откручивался, а внутри было гнездо для круглого кристалла. Как батарейку в оанарике поменять. Петру ещё учиться и учиться. На этот раз убежать или выкинуть что-нибудь неожиданное гоблину возможности не давали. Марта по достоинству оценила способности Умки: сенсорику, отсушку конечностей, а главное, болевой удар. Последнее вообще вещь страшная, от этого не защититься, и секунд на десять она полностью выводит из строя противника. Именно болевым ударом Умка жахнула по эльфу, держащему Петра в заложниках, что кардинально поменяло расстановку сил. Всё, кроме сенсорики, от Марты скрывали, и не зная, что эльфийка может отчебучить, Марта держала её в бессознательном состоянии и несла на плече.

Через два часа такой ходьбы они набрели на дом, внутри которого пришлось покарабкаться. Петра всегда удивляло обилие таких домов в Зул-Таре — сами дома строились из строительных кристаллов, а лестницы внутри возводили преимущественно из дерева, и по какой-то причине лестницы между первым и вторым этажами были разобраны. А если подумать с другой стороны, то зомби не умеют карабкаться — то ли зрение плохое, то ли сама конструкция непонятна. Но даже разумные зомби не умеют лазать по деревьям и стенам. Не их это. А вот построить живую лестницу, по словам Марты, они ещё как могут. Изначально в Зул-Таре не было проблемы гоблинов, а вот нашествие бесконтрольных мертвецов уже было. Жители, конечно, запирали двери и окна, но защита расстоянием была гораздо эффективнее, поэтому, разобрав лестницу на первом этаже и забравшись на второй, чувствовали себя вполне в безопасности. А потом появились гоблины.

Они забрались на плоскую крышу, но тут никого не было. Потом Марта достала какой-то небольшой диск, установила его на крыше и активировала. Из диска поднялся луч зелёного света высотой в десятки метров. Пётр сразу понял, что это сигнальный огонь.

А через пару минут к ним прилетело нечто. Пётр даже затруднялся классифицировать этот воздухоплавательный объект. Больше всего он походил на плод любви, зачатый дирижаблем в оргии с тремя вертолётами. Метров пятнадцать длиной и около пяти в ширину. Над раздутой кабиной был корпус дирижабля, по бокам от кабины были два не крыла, а скорее туннеля, ведущих к основаниям для двух гигантских вертикальных винтов, толкающих это нечто вперёд. Пётр ещё подумал, как этот пепелац будет заходить на посадку, а оказалось, что просто. Винты остановились, сложились, словно лепестки цветка, и втянулись в нутро. Посреди пепелаца, словно протыкая его насквозь, была встроенная громадная турбина. А ещё пепелац дымил, словно паровоз. Так и хотелось спросить: «Он у вас что, на паровом двигателе, и там внутри есть кочегар?». При заходе на посадку пепелац показал свой бок — там был изображен флаг Ритании: четыре косые красные полосы, идущие от правого верхнего угла к левому нижнему, а по середине флага — вертикальная фиолетовая полоса, перечёркивающая четыре красных. Четыре красных полосы символизируют четыре главных колонии Ритании, их положение на флаге не вертикальное и не горизонтальное, а между, и хаос, в котором они пребывали без королевской власти. А