– Мне так жаль, Джоанна. Правда. И все же отцом был он?

Я замерла. Мне нужно было знать, что она ответит на это предположение. Через секунду Джоанна, почти впадая в обморочное состояние, произнесла:

– Он потом пришел ко мне. Принес мне лекарств и супа. Я даже не сказала ему, чей был ребенок. А сам он знать этого не мог. Мы с тобой никогда не корчили из себя невинность. Полагаю, он думал, что я спала вообще со всеми.

– Но это было не так.

– В ту весну? Нет. Только с одним парнем из «Мстительных», да и то это было позже.

– Но ты знала, что ребенок был от Иэна, – продолжала давить я, просто чтобы во всем убедиться, прежде чем я скажу ей остальное.

– Да, знала.

– Джо, Иэн тоже знал. Он сказал мне, что был уверен, что ребенок был от него. Сказал, какое облегчение почувствовал, когда ты его потеряла. Он думал, что после этого можно будет открыто ухаживать за мной. «Не так неловко». Именно такими были его слова. О боже, Джо! Это ужасно.

– Не так неловко? – повторила Джоанна, побледнев.

Она запустила руки себе в волосы и заморгала так часто, что на мгновение ее ресницы напомнили мне черные крылья умирающего мотылька.

– Он сказал мне это незадолго до своего отъезда. Он был пьян. Знай я, я никогда бы…

С печальным выражением лица я замолчала.

Наконец из уст Джоанны вырвался нечеловеческий звук. Схватившись за края нашего маленького столика, она опустила голову и тихо произнесла:

– Я хочу его убить.

– Я тоже.

Старая добрая Джо.

Разумеется, Иэн не знал, что это он был отцом. И никогда не говорил всех этих мерзостей по поводу того, что был рад тому, что она потеряла ребенка.

Я все это придумала.

Он спал с Джо. А затем вновь сошелся с Фионой. Джоанне было больно. Она злилась. И у нее случился выкидыш. Однако Иэну было известно лишь то, что она спала со всем Балканским полуостровом, включая албанского короля черного рынка тампонов и его прихвостней. Полагаю, что мужчина вроде него обязательно должен был хотя бы предположить, что отцом мог быть он. Так что меня не удивила проявленная им тогда доброта. Ему стало ее жаль. Он принес ей обезболивающее и суп, а также отнес в приют котят. Конец истории. Вот только…

Вот только мне нужно было что-то куда похуже.

Человек должен знать пределы своих возможностей. Я просто не могла сделать это без Джоанны. Мне нужны были ее давние, по-прежнему надежные контакты на албанском черном рынке, и мне нужен был свидетель. Почитав криминальные хроники, я выяснила, что большинство женщин, убивших своих мужей, оказывались в тюрьме независимо от того, подвергались они издевательствам или нет. Если женщину избивали два года подряд, то она должна была развестись с уродом, а не убивать его. И в этом случае она с большой долей вероятности теряла половину времени, которое могла бы провести с детьми. Изначально я подумывала над тем, чтобы сочинить историю об издевательствах, однако то, что мне удалось узнать, заставило меня изменить свое решение. Насилие надо мной давало бы мне мотив, и меня бы арестовали. Мне нужно было, чтобы на издевательства не было практически ни намека, не считая разве что мутной истории с турпоходом, который несчастная женушка едва помнила. На руку мне играли признаки, указывавшие на то, что Иэн постепенно терял контроль над собой, а затем ни с того ни с сего набросился на меня и на мою лучшую подругу. Никакого умысла. Самооборона чистой воды.

Но даже при всем этом наш замысел был рискованным. Женщина могла защищать себя ровно до того момента, когда нападающий переставал представлять для нее угрозу. Я не могла ударить его десять раз, чтобы он умер наверняка. Только два удара. Два точных глубоких удара. Лезвием, направленным вниз, как Иэн научил меня в ту ночь в клубе «Помада» после драки с дебилом, не знавшим, как пользоваться ножом. «Его нужно держать вот так, – объяснял он, – если ты хочешь, чтобы лезвие прошло между ребер и пробило легкие».

Тот разговор я не забыла.

Планируя наши действия, мы с Джоанной все время спорили. Я не хотела, чтобы она щипала Чарли.

– Мы можем позвонить 911 после смерти Иэна, – говорила я. – Не нужно доводить Чарли до слез.

Однако Джоанна была непреклонна.

– Нет. Мы притворимся, что звонок был до этого. «Скорее! На помощь! Пока не произошло что-нибудь плохое! Прошу, помогите! Ой… Вы ехали слишком долго. Нам пришлось сделать то, что мы сделали, а затем спрятаться. Он мертв. Это все ваша вина».

Мы обе были просто поражены, узнав, что тело Иэна нашли в подвале. Мы думали, что он умрет прямо там, на кухне. Было невероятной удачей, что он, пройдя через весь дом, спустился в свою рукотворную пещеру. Это подтверждало наши слова, что мы оставались наверху, потому что испугались, услышав его шаги. И все же я до сих пор не могу поверить, что он сумел пройти все это расстояние, истекая кровью, как свинья на бойне. Такой сильный физически и такой слабый умом. Взглянув на него, нельзя было даже предположить, что обыкновенный детский стаканчик мог на неделю вогнать его в депрессию.

Разумеется, нужно было придумать убедительное объяснение тому, что Джоанна после длительного перерыва вновь появилась в моей жизни за неделю до смерти Иэна. Отсюда все эти адресованные ей сопливые письма в кабинете у Кэми Джей. «Дорогая Джо, у меня в жизни произошло очень травмирующее событие, заставившее меня задуматься о том, правильно ли я поступила. Я хочу, чтобы ты вновь стала частью моей жизни. Я по тебе так скучаю. Я была так не права, позволив тебе уйти». И далее в том же духе.

Как только мне пришла в голову идея поработать с эпистолярным терапевтом, я поняла, что это было лучшим способом придать моей истории убедительность. Потому, после того как я нашла Кэми Попку, самого непрофессионального психолога в мире, мне нужно было, выполняя свои задания, производить впечатление человека, полностью ушедшего в себя. Казаться беспомощной и тревожной, в то же время изображая Иэна фигурой не только трагической, но и пугающей. Это чудо, что я в последнюю минуту вспомнила о том, что нельзя было рассказывать ей о бункере Иэна в подвале до того, как его «случайно» обнаружит пришедший чинить насос Уэйн. И разумеется, рассказ о том, что за мной гнались в ночь, когда я упала, был чистой воды ложью.

О Джоанна! Она все сделала просто идеально. Без ее албанских «друзей» мне не удалось бы ни достать новые загранпаспорта для нас с Чарли, ни вывести деньги со счета Иэна с помощью дубайских брокеров хавалы.

Она была моим голосом разума. И теперь, когда я больше не слышала этот голос, мои страхи начали выходить из-под контроля. Что, если Кэми Попка решит позвонить в полицию и сказать, что через две недели после смерти Иэна я пришла к ней и сказала, что прекращаю наши занятия, потому что больше не нуждаюсь в ее услугах?

– Прекращаете? Больше не нуждаетесь в моих услугах? Но ведь это… ведь это самое сложное для вас время, – сказала она, умоляюще взяв меня за руку. – Мы делаем успехи.