Сделал бы все, чтобы Пиппа была счастлива.

Этого было бы недостаточно.

Никогда не будет достаточно. Он недостоин ее, как недостоин Бейна или Лавинии. Пиппа заслуживала лучшего.

При этой мысли острая боль пронзила сердце.

Каслтон не лучше. Он не ровня ей. Он не сможет соблазнить ее.

Не будет ее любить.

Кристофер Лоу нагнулся над рулеточным колесом и громко завопил, провозглашая свой триумф, когда маленький шарик остановился на красном поле.

Кросс недовольно зашипел. Рулетка – самый скверный вид игры, в котором выигрыш зависит от случайности. И никогда не стоит ставок, даже если игрок выигрывает. Игра для идиотов.

Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчины хлопают Лоу по спине и бросают деньги на стол.

– Вот теперь начнется настоящая игра! – воскликнул кто-то.

Кросс раздраженно отвернулся.

Весь их мир, всякая игра, предназначенная, чтобы искушать и забирать деньги, – это для кретинов.

– Кросс.

В нескольких шагах от него стояла Салли Тассер.

– Мне следовало бы убить тебя за то, что ты сотворила. И будь ты мужчиной, я бы так и сделал, – прорычал он.

Она продала его Найту, вынудила жениться на женщине, которую он не хотел. Жить жизнью, которую он ненавидел. В этом мире, где властвовали наслаждение, грех и наказание.

Но поступок Салли не просто наказал его. Он угрожал Пиппе.

А этого он никогда не простит.

Кросс яростно наступал на проститутку, оттесняя ее спиной к толпе веселившихся между карточными столами, пока они не оказались на другой стороне, менее роскошной и заманчивой, чем главный зал.

– Скажи, чего стоило тебе мое будущее? Нескольких золотых? Нового платья? Нитки фальшивого жемчуга? И это после всего, что я для тебя сделал? Для твоих девушек? И ты мне отплатила вот этим? Угрозой единственному человеку, который мне дорог?

Салли покачала головой. Карие глаза сверкали.

– Тебе легко судить меня, верно? – выплюнула она.

– Ты покушаешься на то, что принадлежит мне! – бушевал он, едва сдерживаясь, чтобы не ударить кулаком в стену. За все шесть лет он еще ни разу не терял контроля настолько. Никогда еще так не раскисал. Мысль о том, что Пиппе грозит опасность, заставляла его трястись от гнева и страха, и других пугающих эмоций.

Что он будет делать, когда она выйдет замуж?

Салли спасла его от необходимости отвечать.

– Ты с твоей идеальной жизнью и горами денег, никогда не имевший необходимости вставать на колени, чтобы заработать следующий обед, и оставаться на них, чтобы благодарить какого-то чужака за монету… Если бы ты промахнулся…

– Если бы я промахнулся, сумел бы обеспечить тебе безопасность.

– Безопасность! – презрительно фыркнула она. – Отослал бы меня в деревню, как старую кобылу на пастбище. Доживать свои дни. Может, это и безопасно, но уж точно удовлетворения не приносит.

– Многие считают иначе.

– Только не я, – отрезала Салли. – Если бы ты промахнулся и Найт обнаружил мою роль в твоих планах, выкинул бы меня, и я бы работала на панели. У меня хорошая жизнь, Кросс, и я защищала ее. Ты сделал бы то же самое.

Он не сделал бы. Защищать свою жизнь означало, что нужно бросить Пиппу на растерзание Найту и отказать в требовании жениться на его дочери.

Но Пиппа для него всегда была на первом месте.

«И всегда будет».

– Если подумаешь хорошенько, поймешь, что я сделала тебе одолжение. Ты получишь жену. И наследника. Ты об этом не пожалеешь.

– Я буду жалеть об этом каждую минуту своей жизни, – бросил он.

– Кросс, – начала Салли. – Мне очень жаль. Особенно леди.

Кросс замер.

– Леди Филиппа была добра ко мне. Добрее любой аристократки. И в тот момент, когда все рассказала Найту, я поняла, что пожалею об этом.

– Ты недостойна произносить ее имя.

Она лучше, чем это место и все они, вместе взятые.

– Возможно, нет. Но от тебя это не зависит.

– А должно бы.

Салли слегка улыбнулась:

– Ни на секунду не думай, что я сделала это ради тебя. Только ради нее.

То есть Пиппа будет счастливее без него. И заслуживает больше, чем он мог ей дать.

Правда.

– Внимание! – громовым голосом воскликнул Найт.

Они обернулись. Найт, в сбитой набок шляпе с алой лентой, стоял на столе для хезеда, в центре казино.

– Внимание! – снова крикнул он, с силой колотя тростью с серебряным набалдашником по потертому сукну.

Музыка и пьяный смех мигом стихли.

– Мне нужно кое-что сказать, вы, непочтительный сброд!

Найт ухмыльнулся, когда по комнате пронесся смех, и Кросс стиснул зубы, зная, что за этим последует.

– Я все еще сердит на вас за то, что проводили время за столами «Ангела» на той модной вечеринке, которую они называют Столпотворением. Пили чай и ели пирожные с компанией аристократишек, которые не отличат туза от собственной задницы. Но сегодня я на радостях готов всех простить, крошки, отчасти потому, что по крайней мере один из этих джентльменов вот-вот станет моим родственником.

Диггер устремил смеющийся взгляд на Кросса.

Объявление было встречено оглушительными радостными криками. Головы всех повернулись к Кроссу. Который не кричал. Не улыбался. Не двигался.

Найт вскинул брови и потянулся к руке будущего зятя.

– Кросс, подойди ко мне на пару слов.

И снова приветственные крики, бьющие по нервам. От которых Кроссу хотелось кого-то убить.

Он сложил руки на груди, покачал головой и не шевельнулся. Глаза Найта потемнели.

– А-а-а, он не хочет украсть мою партию! Не волнуйся, мальчик мой. Шансы… – Он помедлил, позволив слову упасть между ними. – Пока что в мою пользу!

При этом намеке на женщину, которая занимала все его мысли, Кросс выпрямился. Ничего не поделаешь, придется подчиниться.

Он с деланым спокойствием направился к Найту, подавляя желание стащить его со стола и разорвать на части. И присоединился к человеку, который обыграл его. В конце концов.

Найт хлопнул его по спине, и Кросс вполголоса заметил:

– Завтра она выходит замуж, и ты потеряешь жертву.

Найт широко улыбнулся.

– Вздор. Я могу погубить ее брак и репутацию детей одним словом, сказанным в наиболее подходящем месте в наиболее подходящее время.

Диггер повернулся к остальным: король, обращающийся к подданным.