Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, и кто это ее боится? И кого там боятся? Потаскуху эту?
– Почему потаскуху?
– Она стала сама мужу изменять.
– Так он ей изменял?
– А как же? Изменял. У любого спроси.
– Часто? Или только с Русланой?
– Вот ты наивная. Руслана черт знает какая по счету у него была. Он своей жене изменял направо и налево. Всегда.
– С молодыми?
– И со старыми, и с молодыми, и с замужними, и с одиночками.
– А она что?
– Терпела, молчала и прощала. Уж больно ей председательшей остаться хотелось.
– В смысле?
– В простом смысле. Председательшей.
И видя, что мы не понимаем, попыталась объяснить.
– Женой, но не абы кого, а именно председателя. Он начальник. И она как бы начальница. Понимать надо!
– Она готова была терпеть постоянные измены мужа, только чтобы председательшей быть? Вроде начальницы при своем муже начальнике?
– Именно так.
– Это же глупо.
– Это вам кажется глупым. Вы в те времена не жили. А возможности у председателя по тем временам были знаешь какие?
– Какие?
– Он здесь был царь и бог.
– А она, стало быть, царицей и богиней?
– Вот теперь, смотрю, ты поняла.
– И карать, и миловать мог кого угодно. И одарить, и опале предать?
– Правильно мыслишь.
– И она так же могла? Править за его спиной?
– Не так, но почти.
– Понятно. А почему именно Руслану она так ненавидит?
– Да потому, что впервые он от жены ушел. Гулять-то он гулял, но не уходил никуда. Уж всех баб здесь перепробовал, а все не унимался. А тут ушел. Нонсенс…
– Сам ушел?
– Сам. Вещи молча собрал и ушел.
– А она знала, куда он ушел?
– Знала. Донесли ей.
– А она? Теть Нюра, ну что я из вас клещами все тяну? Теперь-то она никто. Чего вы все боитесь?
– Чего это я боюсь? Ничего я не боюсь. Просто вспоминать тяжело.
– Может, тогда чаю или чего покрепче? – спросил Никита. Он готов в магазин смотаться, лишь бы ей язык развязать. Самому интересно стало.
– Не надо ничего покрепче. Что вы от меня хотите? Старая я уже стала и тяжело вспоминать.
– Да ладно? Вы вот только про склероз нам не говорите. Все знают, что с мозгами у вас полный порядок, – Никита и мне подпел, и опять ей польстил. А он у меня, оказывается, льстец.
И ей понравилось, что Никита хвалит. Ласковое слово и кошке приятно. Она сразу расцвела, как роза на навозе. Зарделась, аки красна девица. И про какую старость бабулька говорит, если так на комплименты еще реагирует? Плутовка рыжая…
– Ну, с мозгами-то да. Пока не заржавели…
– Так вспоминайте.
– В общем, она поняла, что он от нее к этой Руслане уходит. Она-то думала, что он девку просто поимеет и успокоится. А эта девка его, видимо, зацепила, и он решился уйти. Жена его и парткомом стращала, и карами небесными, а он в доме для командировочных девку поселил и стал с ней в наглую жить. Потребовал развода.
– А жена его что? Дала развод?
– Стала препятствовать. Под окнами бродила и девке этой угрожала. В магазин скандалить ходила.
– А он что?
– А он сходил к ней один раз. Поговорил. Уж не знаю, что он своей жене сказал, но этой Руслане она угрожать перестала. Только все равно эта девка от него ушла к бандиту.
– Это правда, что жена председателя по улице голой бегала?
– Правда. Пришла к нему в тот дом в шубе норковой, а под шубой ничего. Соблазнить хотела мужа. Он ее погнал по улице. Она как бежала, шуба распахнулась, а она голая. Так голяком до дома от него и бежала. И он на босу ногу за ней гнался с дрыном в руках. Больше она к ним не ходила никогда: как бабки отшептали. Да и позор такой на всю округу.
– А что дальше было? Такие страсти…
– Потом девка к другому ушла и из магазина уволилась. В город со своим хахалем подалась. Председатель погоревал да к жене лыжи направил. Уговорила она его вернуться, но он все надеялся, что та девка вернется.
– Неужто влюбился?
– Да кто ж его знает? Может, влюбился, а может, она давала хорошо. Седина в бороду, бес в ребро, как говорится.
– Вы говорите, он гулякой был хорошим. А где внебрачные дети? Может, сочиняет народ все? Приписывают ему подвиги. Как актерам приписывают романы, а на самом деле они порядочнее многих обычных граждан. Так и тут. Может, он верным мужем был. И изменил только раз, когда полюбил…
– Народ не врет. Гулял он по-черному. И к подругам моим хаживал. Сама свидетельницей была. А детей нет… Он бесплодный, видать. Иначе он бы за ребенком ходил. Детей председатель любил и своих хотел. Многие от него родить мечтали. Тогда не жизнь бы у них была, а малина. Только пустоцвет он. Не мог детей иметь.
– Вы точно знаете?
– Точно. Нет у него ни одного наследника. К размножению не годен.
– А он это знает?
– Откуда он мог знать? Подозревать он, может, и подозревал. Разве он обследовался? Нет. Мужики уверены в себе. У них всегда баба виновата, коль детей нет. Он тоже все свою жену винил. Она же после этой Русланы стала погуливать.
– И правильно делала. Ему можно, а ей почему нельзя? Он, значит, всех в округе оттоптал. А она жди, когда благоверный домой от очередной бабы явится? Правильно она ему изменяла. Она, может, тоже своих детей иметь хотела. Лично я ее понимаю.
Посидели, поболтали и посмеялись. Молодость тетя Нюра вспоминала. Поговорили и выяснили все, что меня интересовало. Договорились с тетей Нюрой, что если нужны еще какие сведения, то мы заглянем. Она сказала, что будет нам рада. Довольные и уставшие, мы с Никитой двинули домой. Он по пути заскочил в магазин. Сказал, что хочет сделать мне сюрприз. Пришли домой, а там сборы идут полным ходом. Петька носится по всему дому, как угорелый. Того и гляди нас с ног собьет.
– В чем дело? – спросила я маму. Мне интересно, с чего этот переполох.
– Мы решили сегодня ночевать в том доме. Дать вам свободу пораньше.
– Я думала, что мы сегодня вместе побудем, и вы завтра переедете.
– Мы хотели пораньше вас вдвоем оставить наедине.
– Это Никита тебе подсказал или сама надумала? Мы в этом доме еще несколько месяцев вдвоем
