– Похоже, они вообще ни о чем не рассказывают.

– Это точно. Они крайне необщительные. Не от них мы узнали, что где-то есть еще один сын. Они о нем никогда не говорят, мало того, даже не пишут ему, уж кому это знать, как не мне?

Как раз в это время начался перерыв, чем я воспользовался, чтобы слиться с толпой бездельников, которые крутятся вокруг почты в маленьких городках во время выдачи корреспонденции. Как вы, наверное, догадались, я хотел услышать, что говорят люди об этих Бенсонах. Не то чтобы я уловил какую-то связь между этим уважаемым семейством и бандой фальшивомонетчиков, на след которой должен был выйти, но дело есть дело, и нельзя пренебрегать даже слабыми и малообещающими зацепками, когда блуждаешь в полной темноте, как это было со мной. С расслабленной улыбкой, которой я рассчитывал успокоить подозрительность незнакомцев и пробудить в них доверие, я шагнул в толпу и вскоре понял, что мне даже ничего не придется делать, чтобы раскрутить колесо пересудов о Бенсонах. Они уже были в разгаре и велись с таким напором и запалом, что я даже слегка оторопел.

– Маскарад! – было первое, что я услышал. – Они устраивают маскарад! И это Бенсоны, которые никогда в жизни у себя больше трех человек одновременно не принимали!

– Да, но мало того, они еще собираются пригласить людей из Клейтона, Лоуренса, Холлоуэлла и еще черт знает откуда. Будет кутеж, настоящий бал, с масками и прочей ерундой.

– Говорят, мисс Кэрри так донимала отца, что ему пришлось сдаться. У нее день рождения или что-то в этом роде, и она захотела устроить вечеринку.

– Но какую вечеринку! В нашем уважаемом городке такого отродясь не бывало. Грешно это, вот что я скажу! Грешно закрывать лицо, данное тебе Богом, и расхаживать в нарядах, которые, окажись ты в приличном обществе, добрый христианин принял бы за облачение самого нечистого. Все это неправильно, говорю вам, неправильно. Мистер Бенсон меня удивляет. Держать дом на замке, а потом распахнуть двери настежь для всяких глупостей. Нас не пригласили.

– И нас, и нас… – понеслось со всех сторон.

– Я вообще не знаю никого в городе, кого бы они пригласили! – крикнул дородный мужчина, судя по виду мясник. – Для Бенсонов мы, видишь ли, недостаточно хороши. Я слышал, он даже закроет ворота, чтобы к нему никто без билета не прошел. Каково, а? И еще они собираются осветить весь сад.

– Можно будет сквозь забор посмотреть.

– Много мы увидим! Сказали бы, перелезть…

– А можно и перелезть. Большой Джон там будет, и Том Хеншо. Они хотят веселье себе оставить, как все остальное оставляют. Странные они какие-то, и чем меньше мы будем иметь с ними дело, тем лучше.

– Хотел бы я увидеть Хартли Бенсона в маскарадном костюме.

– О, он не станет рядиться в дурацкие наряды, он слишком важный для этого.

После этих слов в толпе неожиданно зашикали, причина чего была мне не понятна, пока я не поднял голову и не увидел приближающегося верхом на коне молодого человека, в котором без труда узнал героя последней реплики.

Прямой, стройный, элегантный, но явно сдержанный, что было видно даже на расстоянии, он подъехал к месту, где стоял я, и, окинув собравшихся быстрым взглядом, почти незаметно кивнул и спешился. Слуга взял его лошадь под уздцы, и мистер Бенсон молча прошел в контору, оставив за собой тишину, которая не нарушалась, пока он не появился снова, по-видимому, с сегодняшней почтой. Сев на лошадь, он задержался на минуту, чтобы поговорить с человеком, который только что подошел, и я получил возможность осмотреть его лицо. Оно мне не понравилось. Несомненно, лик его был красив: правильные черты, здоровый цвет кожи, выражение спокойное и уверенное, если не сказать властное, но мне оно не пришлось по душе. Возможно, оно показалось мне непроницаемым, а для сыщика, который прощупывает человека на предмет мотива, это самый большой недостаток. Улыбка его была лишена света, во взгляде – внимание, порицание, насмешка, все, что угодно, только не чувство вины. Когда он уезжал, все смотрели ему вслед, однако я сомневаюсь, что к восхищению, которое он, несомненно, вызывал, хотя бы у одного человека примешивались чувства более теплые, чем ощущение гордости от того, что в их городке живет такой непонятный человек. «Лед, – подумал я. – Лед во всем, только не прозрачный». Вот и все, что я узнал о Бенсоне-младшем.

Бал должен был состояться вечером того же дня, и это бросало новый свет на прочитанное мною письмо. Слово «маска» перестало иметь особое значение, как и слово «подделка», и все же общее содержание послания и столь возвышенный тон его фраз зародили во мне стойкое подозрение, что готовится какой-то заговор предосудительного, если не преступного характера, который мне как восходящему молодому сыщику, занятому поиском загадочных, неуловимых злоумышленников, надлежало разведать. И движимый этим соображением, я открыл новую страницу своей записной книжки и черным по белому записал все собранные на данную минуту факты:

Загадочная семья, имеет тайну.

Богаты, но источники обогащения неизвестны.

Замкнуты, без видимой причины.

Отец затворник.

Сын непроницаем.

Запросы дочери почти никогда не удовлетворяются.

Странное решение устроить бал после годов скрытности и нежелания общаться с соседями.

Еще более странное решение устроить не просто бал, а маскарад, развлечение, которое своей необычностью и возможностями, которое оно предоставляет, делает этот отход от привычных правил особенно весомым и удивительным.

Обнаружение письма с условиями встречи двух мужчин в саду семьи, устраивающей маскарад, с явной целью воспользоваться последним для осуществления какого-то давно задуманного плана.

В конце я дописал вывод из вышеизложенного:

Существует связь между кем-то из членов семьи, дающей бал, и личностью, получившей приглашение на встречу. Вечеринка используется как прикрытие, если не как средство.

Было уже четыре, до назначенного свидания оставалось пять часов. Как употребить этот промежуток времени? Взгляд на расположенную рядом платную конюшню подсказал ответ. Взяв лошадь, я выехал на дорогу, ведущую к усадьбе Бенсонов, чтобы провести разведку. Но через какое-то время меня охватило необоримое желание проникнуть в сердце этого странного дома и самому решить, стоит ли продолжать питать подозрения в отношении этого семейства. Но как это сделать? Какой предлог позволит мне попасть внутрь в этот полный забот и хлопот день? Я посмотрел по сторонам, как будто в поисках вдохновения. Оно не пришло. Тем временем впереди показались окружающие дом громадные деревья, а вскоре и красоты аккуратного газона и цветника с дорожками за высоким металлическим забором, сквозь который можно было различить мелькающие тени, фонари, развешанные на ветках, и прочие признаки того, что подготовка к сегодняшнему вечеру идет полным ходом. Внезапно меня осенило. Если мистер Бенсон действительно такой, каким его описывают, во всех этих приготовлениях он участия не принимает. Мистер Бенсон отшельник. Чем я могу заинтересовать отшельника? Я задумался. Одна идея появилась – или так решило мое авантюрное любопытство? Идея была дерзкой, но что с того? Необходимо проехать через ворота и встретиться с мистером Бенсоном, а для этого следует предпринять какой-то смелый шаг. Достав визитную карточку, на которой не значилось ничего, кроме моего имени, я написал: «Личное и срочное дело» и, напустив на себя самый благообразный и безобидный вид, спокойно проехал через ворота к фасаду дома. Если бы я шел пешком, вряд ли бы мне позволили пройти мимо слуги, который слонялся вдоль дорожки, но, видимо, лошадь придала мне важности, и не успел я опомниться, как оказался перед портиком под взглядами дюжины деловитых слуг.