может быть правдой. Поэтому информацию о карфагенских потерях оставим на совести писателя. Тем не менее, это был очередной успех Марцелла. Удача сопутствовала ему, и вскоре полководец стал воспринимать это как должное. Особенно на фоне неудач своих товарищей по оружию.

Город Гердония[60], как и множество других городов Южной Италии, перешедший на сторону Ганнибала после победы при Каннах, вновь решил вернуться к союзу с Римом. Узнав об этом, проконсул Гней Фульвий быстро перебросил свою армию к городу и стал ждать, когда жители Гердонии откроют перед ним ворота. Очевидно, что Фульвий решил повторить операцию Марцелла в Салапии, но успешно завершить такое предприятие ему не хватило ни ума, ни воинского таланта. Недаром Тит Ливий ехидно заметил про Флакка, что «небрежность была у него врожденной» (XXVII, 1). Римский военачальник даже не позаботился о надежном сторожевом охранении, а уж о том, чтобы провести дальнюю разведку, даже речи не было. Между тем положение дел в Гердонии было очень непростым, поскольку там были партии как сторонников Карфагена, так и тех, кто ориентировался на союз с Римом. В этот раз в ситуации быстрее сориентировались сторонники пунийцев, отправившие гонца к Ганнибалу. Полководец с удивлением узнал, что римляне ведут себя крайне беспечно, поскольку их командующий пребывает в твердой уверенности, что карфагенская армия ушла на Бруттийский полуостров. Расплата за такое легкомыслие наступила очень быстро.

Оставив обозы, армия Ганнибала совершила стремительный марш-бросок к Гердонии, подошла к городу и развернулась в боевой порядок. Самым разумным для Фульвия в данной ситуации было укрыться за лагерными укреплениями и слать гонцов к Марцеллу за помощью, но боги помутили разум проконсула. Он вывел легионы из лагеря и решил дать бой Ганнибалу, «равный ему смелостью, но разумением и силами неравный» (Liv. XXVII, 1). Что же касается карфагенского полководца, то он действовал по проверенной схеме – удар пехотой в центре и охват вражеских флангов кавалерией. Флакк об этом знал, и чтобы парировать выпады Ганнибала, поставил во вторую линию шестой легион. Вроде бы всё сделал правильно, но ничего хорошего из этого не вышло, и пока легионеры сражалась с карфагенскими пехотинцами, нумидийская кавалерия зашла римлянам в тыл. Часть всадников окружила неприятельский лагерь, а другая атаковала легионы с тыла. Войска Флакка и так уже с трудом сдерживали вражеский натиск, поэтому громкие крики и шум со стороны лагеря, а также появление конницы нумидийцев в тылу окончательно сломили боевой римский дух. Причем первыми запаниковали те, кто должен был отразить атаку вражеской конницы – воины шестого легиона. Не выдержав натиска африканских всадников, легионеры дрогнули и смешали ряды, после чего паника, как пожар, перекинулась на пятый легион, также пришедший в замешательство. В римских рядах началось смятение, а когда под ударами карфагенской пехоты посыпались боевые порядки в центре, армия Флакка обратилась в бегство. Это был разгром. Проконсул погиб, римские обоз и лагерь были захвачены.

Относительно потерь соотечественников Тит Ливий высказался очень осторожно: «Кто может точно сказать, сколько тысяч римлян и союзников пало в этом сражении, коль скоро у одних писателей я читаю о тринадцати тысячах, у других – всего о семи?» (Liv. XXVII, 1). Что же касается Ганнибала, то, оказавшись в Гердонии, он повел себя совсем не так, как ожидали те, кто призвал пунийцев. Выяснилось, что в городе очень много римских сторонников, и как только карфагенская армия покинет Гердонию, то её немедленно сдадут Марцеллу. Поэтому Ганнибал приказал казнить всех аристократов, державших сторону Рима, сам город сжечь, а его жителей переселить в Фурии и Метапонт. Это лишний раз доказывает, что у карфагенского полководца не было сил контролировать значительные территории. Тактика, выбранная Ганнибалом после Канн, оказалась порочной, и теперь пришло время расплачиваться за эту ошибку.

Армия Марцелла находилась в Самниуме, когда в его лагере появились беглецы из легионов Флакка. Но консула не смутил этот разгром, он знал цену себе и своим легионерам. Поэтому Марк Клавдий самоуверенно написал в Рим «что он – тот самый Марцелл, который после Каннского сражения побил Ганнибала, опьяненного победой, – идет на него и не даст ему долго радоваться» (Liv. XXVII, 1). Скромности консулу было не занимать, тем не менее это послание не произвело в Риме того впечатления, на которое полководец рассчитывал. Квириты были опечалены поражением Флакка, немалые опасения вызывал и дальнейший ход войны. Но Марцелл думал иначе. Покинув Самниум, консул привел легионы в область Лукании[61] и разбил лагерь на равнине около города Нумистрона, напротив холма, где расположилась армия Ганнибала.

* * *

Марк Клавдий не испытывал страха перед грозным противником. Римский полководец хотел открытого сражения и стал выводить легионы из укрепленного лагеря. Ганнибал, окрыленный недавней победой над Флакком, тоже не стал отсиживаться за укреплениями, а решил принять вызов.

Рассказ Тита Ливия об этом сражении невнятен и оставляет очень много вопросов. С уверенностью можно утверждать только одно – правый фланг карфагенской армии был надежно прикрыт, по свидетельству римского историка, Ганнибал выстроил его на холме. Данная информация подтверждается Фронтином: «Ганнибал, предполагая сразиться с Марцеллом у Нумистрона, поместился так, что с фланга у него были рытвины и крутые дороги; использовав природные укрепления, он победил знаменитейшего полководца» (II, II, 6). Что же касается римлян, то их левый фланг был прижат к Нумистрону (Liv. XXVII, 2). Примерно в таком же духе высказался и Плутарх: «карфагеняне занимали надежные позиции на вершинах холмов, Марцелл разбил лагерь на равнине» (Marcell. 24).

Ливий пишет, что Марцелл бросил в атаку первый легион и правое крыло, а Ганнибал ввел в бой иберийскую пехоту, балеарских пращников и слонов. В таком составе войска сражались очень долго и без видимого перевеса, а затем Марк Клавдий первый легион заменил третьим, правое крыло левым. Ганнибал ответил тем же и поменял уставших бойцов, после чего битва разгорелась с новой силой. Так описывает битву при Нумистроне Тит Ливий. Итоги сражения были более чем скромные: «ночь развела сражавшихся; победителей не было» (Liv. XXVII, 2). Данную информацию подтверждает и Плутарх, написавший, что это было сражение, «решительного исхода не имевшее, но ожесточенное и весьма продолжительное: оно завязалось в третьем часу и насилу окончилось уже в сумерках». При описании кампании Марцелла в Южной Италии греческий писатель конкретно ссылается на труд Тита Ливия (Marcell. 24).

Ливий и пользовавшийся его трудом Плутарх исходят из того, что битва при Нумистроне закончилась вничью. Но Фронтин, как мы помним, высказался совершенно иначе. По его мнению, Ганнибал «победил знаменитейшего полководца». Я полагаю, что в данной ситуации прав всё-таки Фронтин,