не получили заморских провинций и остались в Италии. Кунктатор должен был действовать под Тарентом, а Флакку предписывалось вести операции против карфагенян в Бруттии и Лукании. Марцелл получил на год власть проконсула, 500 фунтов золота и легионы, которыми в данный момент и командовал.

План предстоящей кампании составлял Фабий Максим. Встретившись в Капуе с Флакком, Кунктатор заявил, что самой приоритетной задачей является возвращение Тарента под власть Рима. Поэтому он поведет легионы на этот город и возьмет его в осаду, а Флакк и Марцелл должны любой ценой сковать армию Ганнибала, навязывать карфагенской армии позиционную войну, лишить свободы маневра и не допускать к Таренту. «Когда этот город отнимут у врага, ему, отовсюду теснимому, нигде не будет пристанища; не на кого будет положиться, незачем будет задерживаться в Италии» (Liv. XXVII, 12), – глубокомысленно изрек Кунктатор. Затем он написал письмо Марцеллу, где изложил на бумаге всё то, о чем говорил Флакку.

Получив послание консула, Марк Клавдий приободрился. Он всегда предпочитал открытые сражения осаде городов, а поскольку Тарентом будет заниматься сам Фабий, то проконсулу выпадал шанс в очередной раз скрестить меч с Ганнибалом. Марцелл пребывал в твердой уверенности, «что из всех римских военачальников он единственный достойный противник Ганнибалу» (Liv. XXVII, 12), и нисколько не боялся грядущего столкновения. У Марка Клавдия началось головокружение от успехов, что и было засвидетельствовано Валерием Максимом: «Вдохновленный славой полководца, впервые заставившего Ганнибала отступить из-под стен Нолы и захватившего Сиракузы, он изо всех сил старался либо разгромить карфагенское войско в Италии, либо изгнать его из Италии» (I, 69). Марк Клавдий полагал, что сделать это будет не так уж и сложно.

Беда была в том, что уверенность римского полководца в своих силах незаметно переросла в самоуверенность, а на войне это всегда очень опасно. Особенно когда твоим противником был Ганнибал.

10. Сражение при Канузии

Зима закончилась. В начале весны Марцелл отправил отряды на заготовку провианта и корма для лошадей, а затем выступил к Канузию. Некогда в этом городе отсиживался Варрон после поражения при Каннах, а теперь в его окрестностях расположилась армия Ганнибала. Карфагенский полководец вел переговоры с местными властями о заключении союза с Карфагеном, но, узнав о приближении легионов Марцелла, решил отступить от города. Как сообщает Тит Ливий, Ганнибал хотел устроить римлянам засаду, но, поскольку местность была открытая, был вынужден отступить в леса. Не исключено, что он уже не рассчитывал, как раньше, на превосходство своих всадников над римской конницей, и гибель в Салапии пяти сотен нумидийцев действительно оказалась серьезной потерей. И если раньше Ганнибал предпочитал сражаться на открытой местности, используя большие массы кавалерии, то теперь ему приходилось менять тактику. По большому счету, это было заслугой Марцелла.

Помня наставления Кунктатора, проконсул не собирался оставлять Ганнибала в покое. Мертвой хваткой вцепившись в карфагенскую армию, он шел следом за ней, выжидая, когда можно будет навязать противнику большое сражение. Марцелл был похож на хищника, выслеживающего жертву и выбиравшего удобный момент для нападения. Когда карфагеняне останавливались на отдых и разбивали лагерь, то же самое делали и римляне. Затем Марк Клавдий выводил из лагеря легионы, строил их в боевые порядки и вызывал на битву противника. Ганнибал избегал полномасштабной битвы и предпочитал делать ставку на мобильные войска, регулярно посылая их в атаку на римские позиции. Нумидийские всадники, критские лучники и балеарские пращники вели бой с дальней дистанции, нанося существенный урон противнику.

Ситуация складывалась аналогично той, что сложилась под Нумистроном. Ганнибалу надо было оторваться от римской армии, но Марцелл ему этого сделать не позволял, постоянно угрожая пунийцам. И тогда карфагенский командующий решил разыграть свой старый трюк – ночью тихо вывел войска из лагеря и попытался уйти как можно дальше от вражеской армии. Но проконсул, наученный горьким опытом, был начеку, принял все необходимые меры предосторожности и поэтому своевременно узнал о маневре Ганнибала. Подняв по тревоге легионы, Марцелл устремился в погоню и настиг карфагенян в тот момент, когда они возводили лагерь на открытой местности. Римский командующий выстроил армию к бою и отправил в атаку легковооруженную пехоту. Велиты устремились вперед и стали нападать на карфагенян, работающих на строительстве лагерных укреплений. Ганнибал понял, что на этот раз битвы не избежать, развернул войска в боевые порядки и ударил по римлянам. Упорное сражение продолжалось до самой ночи, но победитель так и не был выявлен. Темнота развела сражающиеся армии.

Но Марцелла, что называется, понесло. Идея разбить Ганнибала в открытом бою полностью им овладела, и с восходом солнца проконсул вновь вывел легионы из лагеря на равнину. Карфагенский командующий немало удивился упорству римского полководца, но, поразмышляв, решил принять вызов. По мнению Ганнибала, Марцелл вел себя как одержимый, для него главным было заставить врага вступить бой, а всё остальное уже отходило на второй план. Ганнибал был уверен, что при таком подходе к делу его противник обязательно допустит ошибку, а это давало пунийцам дополнительное преимущество. Боевой дух карфагенской армии был необычайно высок, воинам надоело длительное отступление, и они хотели встретиться с римлянами лицом к лицу на поле боя. Всё это Ганнибал учитывал, когда приказал войскам покинуть лагерь и приготовиться к битве.

Марк Клавдий возликовал, когда увидел, как вражеская армия вышла на равнину и изготовилась к бою. Битва, к которой проконсул так стремился, ещё только начиналась, но старый воин решил, что победа уже близка. Марцелл обратился к войскам с краткой речью, после чего выхватил из ножен меч и указал в сторону карфагенян. Легионы ответили полководцу восторженным ревом, воодушевленные воины начали стучать о щиты рукоятками мечей и выкрикивать боевой клич. Трубы протрубили атаку, и римляне пошли вперед.

Увидев, что противник идет в наступление, Ганнибал решил нанести по нему удар всей массой тяжеловооруженной пехоты, после чего атаковать на флангах кавалерией и боевыми слонами. Над равниной прокатился боевой клич испанцев и ливийцев, заревели карниксы галлов, и армия Карфагена двинулась навстречу легионам. Пунийцы шли не спеша, выкрикивая оскорбления в адрес врагов, но затем резко ускорили шаг и перешли на бег. Легионеры остановились и приготовили пилумы для броска. Когда до римского строя оставалось пятнадцать шагов, послышались команды центурионов и гастаты метнули копья. Вновь раздались команды, и последовал новый бросок. Десятки убитых и раненых карфагенян повалились на землю, легионеры выхватили из ножен мечи, сдвинули щиты и приготовились отразить вражескую атаку. Две армии схватились врукопашную.

В течение двух часов ни одна из сторон не имела перевеса. Бой шел по всему фронту, карфагеняне напирали, а римляне держали строй, переходя в стремительные контратаки. Ганнибал выжидал, а затем ввел