в голову отчего-то лезли совсем неподходящие и совершенно невоинственные мысли – о том, что неплохо бы и в самом деле повидать Аквилонию… посидеть за чашей вина в добропорядочном тарантийском кабачке… может быть, даже сплясать. «Кром, наверное, пришел бы в ярость, узнай он, что я могу так думать», – устыдился было киммериец; однако ему потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы противостоять умиротворяющей магии этого места.

Им никто не препятствовал. Под прикрытием кустов они двинулись в обход замка к тому месту, где от кольца внешних стен шла крытая галерея к внутренним постройкам.

– Что ты чувствуешь сейчас? – шепотом осведомился Конан у посланца Крома.

– Ничего, – с оттенком неуверенности в голосе отозвался тот. – Магия была в той дороге, что привела нас сюда, но здесь я не ощущаю ничего.

– А ты не мог бы заглянуть внутрь? Твои чары не способны на это?

– Увы, нет, – вздохнул посланец. – Этот горбун отрезал мне не только небесные пути и воздушные тропы. Он отрезал еще и целую область очень полезных заклинаний, так что я сейчас в лучшем случае могу пригодиться тебе как боец.

– Это уже немало, – желая подбодрить павшего духом, сказал Конан. – Впрочем, мы пришли, если только я правильно разобрал этот чертеж. Карела!

Рыжего Ястреба не требовалось просить дважды. Свистнул брошенный якорь, железные крючья звонко ударились о камень, а в следующее мгновение Конан уже лез вверх. Он намеревался честно исполнить порученное.

Глава 5. Розовый дворец

Согласно плану горбуна, парапет должна была патрулировать стража, однако Конан не услышал их шагов, даже прижавшись ухом к теплому камню. Никто им не препятствовал; на стену один за другим влезли все пятеро воительниц и посланец Крома – а вокруг по-прежнему царило полное безмолвие.

Двор небольшой крепости был залит мягким розоватым светом: на стенах горели многочисленные фонари, освещены были и многие окна в большом трехэтажном доме, что стоял посреди крепостного двора, окруженный благоухающими зарослями.

– Ни собак, ни сторожей, ни этих самых черных магов… – прошептал посланцу Крома Конан. – Что-то здесь не так. Чует мое сердце, нас заманивают в ловушку!

– Отступать все равно уже поздно, – озираясь по сторонам, ответил тот, поудобнее перехватывая увесистый топор. – Нам вроде бы в эту галерею?

Украшенная тонкой резьбой с инкрустациями дверь из черного дерева тотчас же распахнулась от легкого касания руки. Их взорам открылась длинная галерея, освещенная гирляндами розоватых фонариков; в нишах застыли бронзовые статуи, между ними располагались резные каменные скамьи. Путь был открыт, но Конан не торопился – подобные чересчур легко открывавшиеся двери могли таить за порогом замаскированное смертоубийственное устройство: стоило сделать шаг внутрь, и незадачливый вор получал арбалетную стрелу в упор, либо ему на голову рушилась тяжелая решетка с заостренными наконечниками, либо поворачивалась плита пола под ногами…

Киммериец осторожно протянул вперед свой меч. Ничего. Пошарил им вдоль порога, за ним, пытаясь отыскать потайную пружину… И вновь ничего не случилось.

Это было более чем подозрительно. Конану не раз приходилось бывать в подземных храмах, в тщательно охраняемых тюрьмах или сокровищницах, где частенько встречались подобные устройства; однако на сей раз, похоже, путь и впрямь был открыт.

Он медленно и осторожно шагнул через порог. Обутая в сандалию нога коснулась пола сперва одними кончиками пальцев; Конан весь превратился в слух – иногда можно услышать подозрительный скрип или шорох…

Однако все его предосторожности оказались излишними. Дверь в галерею действительно оказалась самой обыкновенной незапертой дверью, без всяких хитростей или ловушек. Вскоре весь отряд киммерийца, уже готовый к бою, крался вслед за ним мимо застывших по сторонам прекрасных изваяний – бывший король Аквилонии поневоле научился разбираться в скульптуре, и он готов был поклясться, что подобного совершенства ему видеть еще не доводилось. Стройные молодые воины с открытыми и неустрашимыми взорами; прекрасные девушки; умудренные годами старцы – все они провожали киммерийца невидящими взорами, и он внезапно ощутил, что щеки его начинает заливать краска стыда. За что он взялся? Он, слывший добрым и справедливым королем, которого подданные еще при жизни прозвали «великим»?

Галерея кончилась еще одной парой створок, распахнувшихся так же легко, как и входные.

Киммериец и его спутники оказались в просторном помещении с расписным потолком и громадными, распахнутыми навстречу ночи окнами. Казалось, они очутились в саду – повсюду прямо из пола росли невысокие кусты самых разнообразных форм, совершенно незнакомые Конану. По проложенному искусственному желобу журчал ручеек; где-то в ветвях негромко насвистывали невидимые птицы.

– Все точно, – шепнул Конан. – Зимний сад. В углу должна быть еще одна дверь. Там вроде бы обозначен пост, так что приготовились! За ним уже покой самого некроманта!

Когда от часовых тебя отделяет одна лишь двустворчатая дверь, причем стражники не подозревают о твоем приближении, самое лучшее – это брать их на испуг. Входить должно с самым что ни на есть естественным и непринужденным видом, словно ты имеешь полное право тут находиться и чрезвычайно оскорбишься их намерениями тебя куда-то не пропустить.

Конан со спутниками так и поступили. Двустворчатая дверь приоткрылась, и киммериец с делано-равнодушным видом шагнул вперед, держа меч в опущенной правой руке. Сейчас раздастся грозный рык стражника… а там посмотрим.

Бывшего короля Аквилонии встретила мертвая тишина. Он очутился в небольшом коридорчике; посредине на полу стояла ваза изумительной работы из чуть светящегося бледно-алого камня, и кроме этой вазы в помещении больше ничего и никого не было.

– План замка что, неверен? – сквозь зубы осведомилась Бёлит.

– Выбора у нас все равно нет, – угрюмо проворчал киммериец. – До окончательной проверки осталось совсем немного. Эта дверь, – он махнул рукой, – должна быть последней. Откроем и посмотрим, что за ней.

Дверь подалась так же легко, как и остальные. Из щели потянуло теплом, незнакомыми манящими ароматами каких-то экзотических женских благовоний… В следующую секунду Конан и остальные ворвались внутрь.

Это и впрямь оказался покой некроманта. Его самый сокровенный покой, его спальня. И сам некромант тоже был там, и, вместо того чтобы, напрягая все силы своей магии, противостоять дерзкому вторжению, он самым невероятнейшим образом спал, ломая в сознании Конана все представления о тех, кто занимается этой профессией.

Посреди покоя был устроен небольшой мраморный бассейн, заполненный странной посверкивающей зеленоватой жидкостью – явно не водой, хотя и прозрачной. А в самом этом бассейне, точно на пуховой перине, мирно и безмятежно спала самая прекрасная девушка из всех, что когда-либо доводилось видеть Конану.

Обнаженное жемчужно-розоватое тело покоилось чуть ниже поверхности, оставляя на воздухе только лицо. Веки с длинными пушистыми