Она думала, что тебя тронет притворная грубость, надеялась вызвать чувство сожаления или раскаяния, а ты, самый настоящий безумец, ждал истинной бури, сокрушительной, беспощадной, уничтожающей на своем пути все, что придется. А тебе и мало — человеку, бросающемуся в самый жар огромного костра, чтобы только слегка согреться и ощутить на мгновение блаженное тепло.

— Зачем ты поступил с ней так? Или скажи хотя бы…

— Как я с ней поступил? — не выдержал Джек, неосознанно повышая голос с каждым словом. — Неужели ты считаешь, что она вечно будет расти, как спрятанный в теплице под замком цветок? Боишься показать реальность — и вот, когда ей самой приходится впервые столкнуться с чем-то подобным, перебрасываешь на других собственную вину. Дети не всегда окружены счастьем, но если так — вряд ли я им искренне завидую. Ведь когда без привычки окунаешься в происходящее — кружится голова, может пойти кровь носом, все, что угодно; потому что ты не готов был к суровости и жестокости окружающего мира. Если в такие секунды с тобой случится несчастье, начнешь всем сердцем винить лежащий на дороге камень или блестящую на солнце лужу; предаст дорогой человек — разочаруешься в людях, уйдешь глубоко в себя и не пожелаешь поверить в то, что есть на этом свете другая любовь и другая дружба, ничем не хуже потерянной. Вот, в чем твоя ошибка, мисс «самоуверенность». Ты дала ей слишком многое, и вот, что из этого вышло.

Робертсон явно не могла найтись с ответом. Период гнева сменился жалкой растерянностью, такой внезапной после вспышки ярости, что Джек даже отложил недоеденную лепешку в сторону, усерднее всматриваясь в слишком быстро переменившееся лицо девушки. Ему стало теперь по-настоящему любопытно, что же еще она скажет, чем его упрекнет, когда сама никак не может выбраться из выкопанной собою же ямы.

— Ты не понимаешь, Джек, она еще ребенок… Нельзя было так… грубо… Как ты мог не подумать о последствиях?

«Я победил уже тогда», — думал спустя некоторое время Дауни, переигрывая произошедший в школьной столовой разговор раз за разом в небольшом кинотеатре собственного воображения. «И мы оба видели это, просто всячески не хотели признавать правду. Ведь так было бы неинтересно. И все же я победил — проткнул острым копьем ее хрупкое тельце, и вот зрители с невидимых арен разразились торжественными криками и аплодисментами, голодные до зрелищ и человеческих страданий. А я безжалостно склоняюсь над полумертвым противником, желая заглянуть в закатывающиеся глаза и сказать напутственное слово, наношу последний удар, навсегда останавливая биение горячего сердца, а затем привязываю тело к своей колеснице и объезжаю поле битвы с улыбкой победителя, в то время как бездыханный мешок из костей и плоти волочится следом и пускает в пыльную землю кровь».

— Я ни о чем не думал. Ни тогда, ни даже сейчас. Мне наплевать, устроит тебя такое?

— Но почему вы с ней…

— Да потому, Хлоя, что я нашел того самого человека! — Джек поднялся из-за стола, почти нависнув над девушкой и будто собираясь задавить ее этим, поглотить своей тенью, чтобы та, наконец, услышала спрятанную в выкриках тихую просьбу. — Рэйчел — бесценный друг, и я надеюсь, она об этом хоть самую малость догадывается. Наше кофе и мороженое, глупые шутки — оно все было для чего-то нужно, быть может, мне дали возможность почувствовать себя живым еще один разок, вот только… Никто не предупреждал, что возвращаться обратно будет так больно. ОНИ не сказали мне, можешь себе представить! Не посчитали нужным, поэтому я сам скажу. Передай Рэй, что так случается. Люди приносят в жертву что-то дорогое ради коротких мгновений счастья, хоть оно и не всегда того стоит. Просто… Сложно сделать такой вывод сразу, не испытав на собственном теле боль от принятого решения или очередной ошибки — у меня их более, чем достаточно, этих шрамов, и каждый иногда сводит кожу невыносимым зудом. Поэтому я стараюсь ошибаться как можно реже. Передай ей это и заставь все хорошенько обдумать.

Джек умолк на мгновение, видимо, собираясь добавить что-то еще, но сдался и опустил плечи, словно на них в одну секунду повесили огромные тяжелые мешки. Он был снова выжат; этот странный и бессмысленный разговор отнял слишком много сил и эмоций, и на смену беспричинному гневу снова пришла апатия, бездонная и такая пугающая, что лучше бы девушка бросила в ответ хоть одно только слово, одну-единственную фразу, способную взволновать, смутить и разрушить привычное безразличие… Но Хлоя только молчала, и невысказанные мысли обоих переплелись в головах, закручиваясь в различные витиеватые фигурки причудливой формы. Они, казалось, стали чем-то одухотворенным, почти живым, но недоступным человеческому глазу, а потому существовали в виде тонких прозрачных нитей, связанных друг с другом в огромную дышащую сеть — все сотрясалось в едва ощущутимом движении, невидимое и такое хрупкое.

«Что мне ей сказать?» — кричала одна, прорываясь к водовороту мыслей Джека и силясь во чтобы то ни стало туда пробиться. «Она подавлена, расстроена; как будто гаснет и медленно потухает некогда яркий свет прямо перед моими глазами, а я ничего не могу сделать. Прошу, нет, умоляю тебя, поговори с ней. Кого она еще послушает? Рэй действительно доверяет тебе, Дауни, поэтому не смей, слышишь меня, мерзавец, не смей бросать мою сестру в таком состоянии, когда ей так нужна помощь!»

«Помощь?» — словно откликнулась вторая, тихим и слабым шелестом отзываясь на пламенный призыв. И девушка ожила в немом ожидании, взволнованно сминая рукой прядь светлых волос, но не замечала никак, что глаза брюнета стали темно-корчиневыми, как рыхлая еще земля после осеннего ливня, или подгоревший бисквитный корж, разносящий ужасный запах прожженного теста — и эта самая нить превратилась в тяжелый пласт, оставивший на щеке жгучий след пощечины. «Милая мисс Робертсон, в этом мире нам не на кого надеяться. Эта сама помощь никогда не придет, даже если ее искренне обещают и предсказывают — в итоге ты останешься совсем один, окруженный собственными страхами и проблемами. Так устроен мир. Скажи ей, что, когда звезды падают, они не возрождаются где-то там наверху в прекрасном новом обличии — нет, всего лишь умирают, тухнут где-то в трясине болота или прямо посреди поля и лежат там в виде камней, в то время как мы принимаем их за простые булыжники. Каждая кончает так рано или поздно. А ведь раньше я тоже верил в чудо этих падающих небесных осколков».

Джек тут же встал с места и направился к выходу из