Он занимался тем, что заполнял багажные квитанции, и не обращал на нее никакого внимания. Он всегда себя так ведет в аэропортах, всегда стремится держать ситуацию под контролем. Она наблюдала, как он скрупулезно прикрепляет на эластичных петлях багажные квиточки к ее чемоданам, таким облезлым и обшарпанным по углам за годы протирания по багажным отделениям разных аэропортов. Разительный контраст с его дорогим, подобранным по цвету комплектом эргономичных чемоданов на колесиках от фирмы «Самсонит».

— Следующий, пожалуйста! — Служащий Британских авиалиний за стойкой махнул им рукой.

— Черт, это нас! — прошипел Хью и, резко тронувшись с места вместе с тележкой, уронил на землю свою авторучку. Всегда стремящийся быть первым, он быстро подъехал к стойке, словно пересекал финишную прямую.

Фрэнки не стала уподобляться ему в этой спешке. Если говорить честно, она едва ли не приросла ногами к земле.

— Сколько у вас багажных мест?

— Боюсь, что шесть. Моя невеста не любит путешествовать налегке. — Хью фальшиво хихикнул, пытаясь очаровать служащего за стойкой, чтобы ему позволили не платить за лишний багаж и, может быть, даже частично взять его с собой в самолет. — Не правда ли, дорогая? — Он обнял ее за талию, но его объятие получилось неловким и напряженным. Потому что представляло собой публичное выражение чувств с корыстными целями перед персоналом аэропорта.

Фрэнки ничего не ответила. Она просто не могла ничего говорить, но внутри себя она была оглушена внутренним голосом, который вопил:

«Остановись! Ты делаешь ошибку!»

Потому что это было правдой. Она делала ужасную, непростительную ошибку. Возможно, за время их разлуки Хью действительно не переменился, но она-то изменилась! Она стала совсем другим человеком по сравнению с той девушкой, которая, взгромоздившись на барный стул в аэропорте Хитроу, глушила водку в беспомощной попытке унять свою сердечную боль, и приехала в Лос-Анджелес с ужасной головной болью и разбитым сердцем.

И вот теперь, уяснив это для себя с полной определенностью, она поняла, что никоим образом не может возвращаться в Лондон к своей прежней жизни с Хью. Что у их отношений уже просроченный срок годности. Хью просил ее выйти за него замуж, но он ни разу не сказал, что любит ее. И она никогда не говорила ему этих слов. Потому что она его больше не любила. При этой мысли ее сердце начало биться в груди, как пневматический молоток. На самом деле она любила Рилли.

— Тебе где больше нравится сидеть: у окна или в проходе?

— Нигде.

— Что? — Стюардесса и Хью произнесли эти слова в унисон.

— Я с тобой не еду. — Ее пульс бился так сильно, что она едва могла произнести хоть какие-то слова. Но как только она это сделала, то тут же почувствовала огромное облегчение. В ее голове уже не было сомнений, правильно она поступает или нет. По существу, впервые за все эти недели она чувствовала себя совершенно уверенной в себе. Она любит Рилли. Хорошо, возможно, она потеряла его навеки, но может быть… может быть… У нее оставался шанс, и если она им не воспользуется, то никогда себе этого не простит. Рита была права. Человек должен следовать за своим сердцем. Это никакая не игра. Она при этом ничего не теряет.

Она взглянула на Хью. Впервые за все время их знакомства он казался выбитым из колеи.

— Может быть, ты что-то забыла? Если это так, то мы всегда можем попросить нам это выслать, — затараторил он тоненьким жалобным голоском. Он рванул воротничок рубашки, который внезапно начал его стеснять.

Фрэнки покачала головой:

— Нет, я ничего не забыла. — Она была непоколебима. Теперь, когда она сделала первый шаг, ее уже невозможно было остановить. — Между нами уже нет тех отношений, какие были прежде, Хью. Когда ты меня бросил, я была убита, раздавлена, я даже представить себе не могла, что когда-нибудь смогу это пережить. Ты разбил мне сердце, ты знаешь… — Она секунду смотрела прямо ему в лицо. Внезапно ей стало его жалко. — Конечно, здесь в основном моя вина. Я не должна была говорить тебе «да», когда ты попросил меня выйти за тебя замуж. Но когда ты появился в Лас-Вегасе, на меня нахлынули все эти старые чувства, воспоминания. Только теперь я точно знаю, что они собой представляют. Это старые чувства. — Она сглотнула и сделала глубокий вдох. — Я тебя больше не люблю, Хью.

Это была пощечина. Хью в ужасе смотрел на нее. Он не мог поверить в то, что слышит.

— Слушай, я понимаю, что должно пройти какое-то время, прежде чем мы снова привыкнем друг к другу, — сказал он, слегка покашливая от неловкости. — И если ты пытаешься мне сейчас сказать, что с кем-то переспала за это время, то это даже к лучшему. То есть, конечно, я не хочу знать деталей, но я был бы ханжой, если бы не допустил, что у тебя могла быть парочка случайных связей. — Он покраснел. — Я имею в виду, что за последние несколько месяцев тоже не жил девственником.

Несмотря на его признания, Фрэнки вновь осталась непоколебимой.

— Это не имеет значения, спала я с кем-то или нет.

— Ты хочешь сказать, что спала? — На его лице был написан ужас.

Стоящие вслед за ними пассажиры начинали терять терпение. Она тянули шеи, выглядывали, что это за задержка произошла впереди очереди. Поняв, что все глаза устремлены на него, Хью начал неловко переминаться с ноги на ногу. Он терпеть не мог быть в центре внимания, если речь не шла о поле для гольфа. С какой это стати все эти чертовы американцы на него уставились? За кого они его принимают? Он, что, животное в зоопарке?

Он еще раз прочистил горло, провел рукой по волосам и, наклонившись ближе к ее уху, прошипел:

— Послушай, неужели это способ отплатить мне той же монетой? Я понимаю, ты была очень расстроена, когда мы расстались после твоего дня рождения, но ведь я же тебе сказал, что очень сожалею! — Он покосился на женщину, жующую попкорн, которая пробилась поближе к нарисованной на полу линии, чтобы все лучше расслышать, а потом передать информацию другим пассажирам в очереди.

— Я не пытаюсь отплатить тебе той же монетой.

— Если ты хочешь, чтобы я ползал перед тобой на коленях, то не дождешься. — Обозленный на столь бесцеремонную аудиторию, Хью посмотрел на всех уничтожающим взглядом. При таком раскладе ему скоро придется продать билеты.

Но люди игнорировали его уничтожающие взгляды и продолжали глазеть. Вся сцена была даже лучше, чем кино.

— И этого я тоже от тебя не хочу. — Фрэнки вздохнула, повертев на пальце, сняла обручальное кольцо и отдала его Хью. — Я очень сожалею.

В толпе пронесся гул сопереживания, но быстро стих: люди ждали продолжения увлекательного кино. Точно так же, как стюардессы, которые наблюдали за происходящим, затаив дыхание.

В отчаянии Хью посмотрел на кольцо:

— Что ты хочешь этим сказать?

Она не смогла устоять, чтобы не перенять его манеру выражаться: