Джокер улыбнулся и обернулся к Фернандо.

— Ты этого хотел?

Старик кивнул.

— Я знал, мой мальчик, — произнёс он тягучим голосом анунака — что всё у тебя получится. Я шесть тысяч лет ждал этого момента. Теперь мы будем действовать иначе. Такое дело, как создание нового вида нельзя пускать на самотёк. — Потом он обратился к остальным уже привычным голосом Кортеса. — Сейчас, господа, Эрик проводит вас в гостевые комнаты. У нас здесь, правда, довольно скромно, но, я думаю, что вас это не смутит. Гости здесь бывают не часто.

Виктор, Мила и Рита последовали за Эриком и в комнате остались лишь Фернандо и Феликс. Ещё несколько минут они молча рассматривали друг друга, удивляясь тем переменам, которые произошли с ними за эти годы. Только сейчас Джокер осознал, насколько быстротечно время. Раньше он над этим даже не задумывался, жизнь казалась ему вечной. Он и оглянуться не успел, а Кортес уже превратился в дряхлого старика, чья жизнь уже почти закончилась.

— Отец, — обратился Феликс к своему собеседнику, пробуя на вкус это непривычное для него слово, — отец, у меня к тебе много вопросов накопилось.

Старик с трудом поднялся со стула и подошёл к пирату. Внимательно он всматривался в его глаза, что-то для себя решая, потом отвернулся и хрипло сказал:

— Я отвечу на все твои вопросы, мой мальчик, но не думаю, что мои ответы тебе понравятся.

Джокер нахмурился. Желание задавать вопросы куда-то испарилось. Иногда лучше не знать всей правды, но отступать было поздно. Не сговариваясь, они направились к столу и сели друг напротив друга. Старик тяжело дышал, руки у него тряслись, а глаза слезились. «Интересно, каково ему, такому сильному и могущественному, почти бессмертному по человеческим меркам, существу обитать в таком дряхлом, изношенном теле? — подумал пират о том, кто назвался его отцом. Он знал, что жизнь анунаков исчисляется многими тысячелетиями и шесть тысяч лет для них — это то же, что для обычного человека «год назад».

— Откуда ты взялся? — Спросил он тихо. — Нибиру молчит уже давно, многие даже думают, что анунаков больше нет. Тебя клонировали?

— Нет, Феликс, все эти шесть с лишним тысячелетий я находился здесь, на Земле. Моя команда вернулась обратно на Нибиру, а я остался. Здесь в горах, недалеко от этого монастыря есть пещера, в ней я и находился всё это время в состоянии сомати, пока меня не нашёл Кортес. Это случилось без малого четыреста лет тому назад. А потом, когда родился ты, мне пришлось умереть, чтобы всегда быть рядом с тобой, учить тебя, следить за твоим ростом. Сам понимаешь, нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь ещё видел меня в моём настоящем теле. Могущество анунаков до сих пор привлекает к себе внимание разных сомнительных типов, ищущих абсолютной власти. Вот и пришлось переселить своё сознание в тело Кортеса. На это он согласился легко. Видимо, — Кортес усмехнулся, — ему тоже захотелось прикоснуться к нашим тайнам. Думаю, что теперь он уже не в восторге от этой затеи, но изменить ничего не может. Он не может позволить себе даже настоящую смерть. Каждый раз его вновь клонируют и всё начинается снова. Очередной цикл.

До Джокера дошло, что тот гигант, которого он видел в хрономираже и есть его настоящий отец, вот откуда это поразительное сходство. Обрывки полузабытых воспоминаний соединились и обрели смысл. То, что раньше маленькому мальчику казалось то ли чудом, то ли кошмарным снов, теперь стало понятным и даже будничным. Удивляло другое, как мог человек согласиться на такой эксперимент. Но тут он вспомнил Лео и всё стало на свои места. Кортес — фанатик. Ради какой-то безумной идеи он не пожалел даже единственную внучку. А ведь её наверняка можно было спасти. Пират вновь почувствовал, как в нём закипает злость. В глазах появилась огненная, вращающаяся точка — око торнадо и раскалённый воздух задрожал, искажая очертания предметов.

— Успокойся, Феликс, — спокойно произнёс Фернандо, — ты стал слишком уж эмоциональным. Как же легко ты забыл все наши уроки.

С большим трудом Джокеру удалось взять себя в руки.

— И зачем всё это? — Спросил он хмуро. — Не лучше ли оставить это дело природе и пусть она сама выводит новый вид, если в этом возникла такая уж необходимость?

Старик молчал, Джокеру даже показалось, что он спит с открытыми глазами, настолько отсутствующим был его застывший взгляд. От прежнего благоговения перед этим существом не осталось и следа.

— Фернандо, я задал вопрос.

— Всё просто, малыш…

— Я тебе не малыш! — Взорвался пират. — Прекрати меня так называть!

Старик усмехнулся и в этой ухмылке мелькнуло что-то настолько неприятное, что Джокеру стало не по себе.

— Феликс, для меня ты малыш. Хорошо, я отвечу на твой вопрос, но сомневаюсь, что мой ответ тебя порадует. Нам нет никакого дела до создания нового вида, нас вообще, по большому счёту, не интересует этот дикий народец. Дело в другом. Мы слишком долго живём. Это ни хорошо, ни плохо — это истина и с ней приходится мириться. Со временем жизнь становится слишком пресной и предсказуемой, чувства угасают, ничто не радует и не удивляет. Ты этого не поймёшь… пока. Но одна страсть у нас осталась и ты её унаследовал. Это страсть к игре. Но мы играем не в карты и не в шахматы и даже не в компьютерные игры, мы играем живыми людьми и нет в мире ничего увлекательнее этого занятия. Вся история человечества — это наша незатейливая игра. Мы слишком хорошо изучили этот вид и каждой отдельной особи и нам остаётся лишь создавать такие ситуации, при которых они поступят именно так, как нам нужно…

— Вы двигаете людей, как фигурке по шахматной доске?! — Возмутился Исполнитель.

— Нет, — спокойно возразил старик, — наши фигурки сами двигаются туда, куда нам нужно. Скажи, что мешает им поступить иначе? Все предсказуемо, мой мальчик, но, поскольку играет целая команда, то непредсказуемым остаётся лишь финал. Эта игра длится уже много тысяч лет и тех, кто её начинал, давно уже нет, но она продолжается.

Джокер вспомнил слова Лео. Значит, друг не сошёл с ума и то, что он говорил, правда! Ком подкатил к горлу и боль недавней потери заставила Джокера вздрогнуть. Он понял, что и смерть друга тоже была подстроена этими существами. Наивный Лео, он так надеялся их переиграть, а в итоге сделал то, чего они от него добивались. От злости на Кортеса Исполнитель заскрежетал зубами с такой силой, что эмаль стала крошиться. Теперь единственной целью для него стало переиграть анунаков в их игре.

— Скажи, старик, — гася в себе ярость, спросил он, — неужели не было ни одного случая, когда кто-то повёл себя не так, как вы хотели? Неужели не было ни одного человека, который сумел расстроить ваши чёртовы планы?

Кортес, как показалось Феликсу, грустно усмехнулся.

— Это было бы очень интересно, — хрипло произнёс старик, — но пока ничего подобного не случалось, — было похоже, что он искренне разочарован. — В игре появился бы новый игрок и элемент неожиданности. Я давно этого жду, но, увы… hspace=20>

— Ах, ты, чёртов старый геймер! — Не смог сдержать свои чувства пират, — как же мне хочется тебя придушить вот этими самыми руками!