– Ты кому угрожаешь, щенок? Думаешь, папочка выручит? Я слово скажу, он тебя с ботинками сожрет, еще спасибо скажет…

– Я просто хочу, чтобы она раскрыла дело. Быстро. И все мы остались на своих местах. Это ведь и в ваших интересах.

– Я подумаю.

Есеня показывает глазами на камеру, Меглин тоже быстро и коротко, не поворачивая головы, смотрит туда. Понял. Их пишут и слушают.

– Поискала похожие?

– Да. Иностранцев не нашли, но есть неопознанные трупы. Если говорить об иностранцах… двое пропали в соседних районах. Я проверила. Оба за несколько дней до этого посещали Вологодск.

Меглин смотрит на нее. Изучает. Видит, она на грани.

– Я хотела. Попросить тебя.

– О чем?

– Если… если я договорюсь… чтобы тебя выпустили. На один день. Осмотреть. Место преступления. Ты поможешь?

Меглин несколько удивлен, ведь ответ ясен заранее.

– Да… Конечно…

Есеня кивает – поняла и быстро прячет взгляд, не может смотреть ему в глаза.

Вечером Есеня у себя в номере. Телефон вибрирует и светится в комнате. Есеня выходит в халате, вытирает волосы полотенцем. Замирает. Боится взять трубку. Берет.

– Да.

Женя, голый по пояс, на взводе, бледный, нервный, как бывает после кокаинового загула, он ни на миг не останавливается, ходит, нервно чешется, как футболист на запасной скамейке – решается на что-то.

– Ну, как он там? Проведала?

– Да.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– О чем?

– Пусть выпустят. Пусть он только с горочки спустится. А там оно само пойдет. Он все придумает. А я ему помогу.

– Женя, я так не думаю.

– Не считай! Меня! За идиота!

В кроватке плачет Вера.

– Женя, ты пугаешь Веру, пожалуйста…

– Ты же понимаешь, я этого допустить…

– Женя, допустить чего…

– Ты должна знать – со мной это не пройдет…

– Женя, прошу тебя…

– Я должен показать тебе, что я не шучу…

Она поняла, куда он клонит, и сердце холодным куском льда упало вниз, в живот.

– Женя, не надо…

– А у меня выбор есть?..

Есеня срывается.

– Если ты хоть что-то с ней сделаешь!

Молчание. И оно пугает больше, чем слова Жени.

– Женя, что ты делаешь?.. Женя, не надо, Женя!!

Резкий взвизг и плач ребенка оглушают ее.

– Я тебя ненавижу! Урод, что ты сделал ей?.. Что ты сделал?!

Женя с белым лицом, вытянувшись, стоит и смотрит в никуда.

– Это начало. Ты его грохнешь. Или я снова сделаю ей больно. Ты поняла меня?!!

Бросает трубку.

Надя стучит в дверь. Есеня не открывает. Надя торопливо находит карточку администратора, открывает ею, забегает и видит – у Есени истерика. Она забилась в угол и плачет, кричит. Надя опускается к ней, обнимает. Есеня отбивается – Надя терпит, и вскоре Есеня затихает на ее груди.

Меглин сидит на кровати. Шаги в коридоре. Меглин ищет орудие, которым может защититься. Выламывает ножку у табурета. Готовится драться и выдыхает, когда слышит голос Андриевича:

– Подбегает баба к менту. Товарищ милиционер, за мной мужчина гонится. Мент посмотрел на нее, долго так, и говорит – не волнуйтесь. Он слепой.

– Бесполезно.

– Ну я же не мог не попробовать.

– Уходи. Они придут сейчас.

– Да я на секунду. Спасибо тебе хотел сказать.

– За что?

– Ты не дал меня убить. И мне не дал. Не верь в исправление. В покаяние. Не поймал бы ты меня. Я бы дальше убивал. Так ко мне. Каждую ночь. Семнадцать душ приходит. А так бы сколько? Иногда человека убить надо, чтоб он задумался. Иногда. Человеку нужно ослепнуть. Чтобы прозреть.

Шаги в коридоре.

– Идут. Прячься.

В госпиталь забегает Чингачгук – и с ним двое с заточками.

– Меглин, свет!..

Меглин в мгновение понимает, что задумал Андриевич – бросает выломанную ножку в лампу, треск, и комната погружается во тьму. Видны только силуэты. Андриевич быстро для его комплекции и состояния уходит вбок, и когда туда бросаются убийцы, там уже пусто. Взмах руки – и один кричит, хватаясь за почку. В темноте – танец смерти. Андриевич реагирует на звук, бьет ножом, раздаются крики, падает второй бандит, но Чингачгук бьет Андриевича в грудь, и он тоже оседает, но Меглин хватает Чингачгука и сначала бьет его с силой головой об угол кровати, потом ударом ноги выбивает коленную чашечку. Чингачгук отползает, Меглин пытается преследовать его, но падает, поскользнувшись в крови, и Чингачгук, оставшись один, бросается, хромая, наутек, а Меглин ищет в темноте слепого.

– Эй!.. Человек!.. Слепой!..

– Здесь…

Меглин находит его, поднимает на руках.

– Щас, щас, погоди… Лежи тут, я найду кого-нибудь…

Он хочет встать, Андриевич хватает его за локоть.

– Стой!.. Слепой… дятел, пока искал дерево… убил слона и двух жирафов.

Пауза. Меглин смеется.

– Я понял… Это – понял…

– Видишь? Достал-таки тебя…

Он умирает на руках Меглина. Меглин закрывает ему глаза.

Есеня приехала на фургоне. С ней двое конвоиров. Меглина от тюрьмы по мостику ведут двое других тюремных конвоиров и начальник колонии. Он здоровается с Есеней неодобрительным кивком.

– Наручники не снимать. На всякий случай – конвою приказано стрелять. Так что лучше не бежать. Или бежать и сдохнуть. На выбор.

Козырнув Есене, он уходит.

– Ну… добро пожаловать домой.

Она чуть отступает в сторону. За ее плечом – открытая дверь фургона. Наручники Меглина пристегнуты к наручникам, пристегнутым к скобе. Инсталляция. Охранник смотрит на Меглина, не мигая.

– Ну, мы поняли друг друга?

– Я тебя – да. А ты меня?

Место первого преступления. Меглин стоит посреди поля. Есеня – рядом с ним. Конвоиры – в тридцати метрах, по периметру.

– Место не случайно. Чтобы небо до горизонта. Сколько глаз хватает.

– Зачем небо?

– Свобода. Свидетель оттуда видел…

Идет к леску. Конвоиры трогаются за ними. Меглин заходит в негустой лес, где останавливались свидетели. Останавливается и он. Оглядывается. Есеня за его спиной достает пистолет. Он не видит его, но что-то чувствует. Замирает. Ничего не происходит. Пауза. Есеня крепче сжимает пистолет в руках, пытаясь унять дрожь. У Есени звонит телефон. Есеня принимает звонок.