— Я — Эрл Харриган, — представился проповедник, продолжаясжимать пальцы Каллагэна. — Церковь святого Бога-Бомбы, Бруклина и Америки. Радпознакомиться с тобой, святой отец.

— Я в некотором смысле отошел от служения Господу, — ответилКаллагэн. — Если уж вы хотите как-то меня называть, пусть будет отец. Илипросто Дон. Дон Каллагэн.

— Слава Иисусу, отец Дон.

Каллагэн вздохнул и решил, что отец Дон его устраивает.Направился к «линкольну». Таксист, включив табличку «СМЕНУ ЗАКОНЧИЛ», отъехал.

Прежде чем Каллагэн успел заговорить с водителем, этотдостойный человек решил вылезти из кабины. В этот вечер Каллагэну, похоже,везло на высоких мужчин. Ростом водитель был в шесть футов и три дюйма, неговоря о необъятном животе.

— Инцидент исчерпан, — сказал ему Каллагэн. — Я предлагаювам сесть за руль и ехать дальше.

— Инцидент будет исчерпан, когда я так скажу, — воинственнозаявил мистер Линкольн. — Я записал номерной знак этого Абдула, а от тебя яхочу получить имя и адрес этого мальчишки с собакой. И еще хочу поближевзглянуть на пистолет, который он… Ой! О-О-О-Й! О-О-О-О-Й! Прекратите!

Преподобный Эрл Харриган схватил руку мистера Линкольна изавернул за спину. А теперь начал что-то проделывать с большим пальцем. Чтоименно, Каллагэн не видел. Мешала туша мистера Линкольна.

— Бог очень сильно тебя любит, — прошептал Харриган на ухомистеру Линкольну. — А в ответ хочет от тебя, шумливого, вонючего козла, совсемничего. Просит, чтобы ты сказал аллилуйя и ехал дальше. Ты готов сказатьаллилуйя?

— О-О-Й! О-О-О-Й! ПОЛИЦИЯ!

— Единственный полицейский, который может появиться на этомуглу — патрульный Бензик, а он уже выписал мне квитанцию на штраф и отбыл.Сейчас он сидит в кафе «У Денниса», ест американский блин с орехами и яичницу сдвойным беконом, восславим Господа, и я советую тебе подумать об этом, — заспиной мистера Линкольна что-то хрустнуло, отчего Каллагэн даже скрипнулзубами. Ему не хотелось думать, что звук этот как-то связан с большим пальцеммистера Линкольна, но он не мог представить себе другой источник этого хруста.А мистер Линкольн закинул голову к небу и заорал от боли: «А-а-а-а-а-а!»

— Так ты хочешь сказать аллилуйя, брат, — полюбопытствовалпреподобный Харриган, — или предпочтешь, восславим Господа, привезти большойпалец домой в нагрудном кармане?

— Аллилуйя, — прошептал мистер Линкольн. Лицо его сталоцвета охры. Каллагэн подумал, что частично такое вот изменение цвета можноотнести на счет оранжевых ламп, которые заменили флуоресцентные, горевшие в еговремя. Но не полностью.

— Хорошо! А теперь скажи аминь. Как только скажешь, тебесразу полегчает.

— А-аминь.

— Слава Господу! Слава Иии-иии-иисусу!

— Отпустите меня… отпустите мой большой палец?

— Если я тебя отпущу, ты сразу уедешь и перестанешьблокировать перекресток?

— Да!

— И больше не будешь задавать глупых вопросов, слава Иисусу?

— Не буду!

Харриган наклонился еще ближе к мистеру Линкольна, теперьменее полдюйма отделяли его от большой затычки из желто-оранжевого воска,торчащей из раковины уха мистера Линкольна. Каллагэн смотрел на это действо вовсе глаза, дабы ничего не упустить, забыл про все нерешенные вопросы инедостигнутые цели. Он все больше утверждался во мнении, что на кресте закончилбы свой путь старина Пилат, а не Иисус, будь Эрл Харриган в команде последнего.

— Мой друг, скоро начнут падать бомбы: Бог-бомбы. И каждыйдолжен выбрать, хочет ли он быть среди тех, кто, слава Иисусу, будет высоко внебе, сбрасывая эти бомбы, или среди жителей деревень, которых будет разноситьв клочья. Я чувствую, что сейчас для тебя не время и не место сделать свойвыбор, за Христа или против Него, но вы, по крайней мере, пообещаете мне, сэр,что подумаете над этим?

Видать, по мнению преподобного Харригана, мистер Линкольнзатянул с ответом, потому что он вновь что-то сделал с рукой мистера Линкольна,завернутой за спину. В результате из груди мистера Линкольна вырвался еще одинкрик боли.

— Я спросил, подумаешь ли ты над этим выбором?

— Да! Да! Да!

— Тогда садись в машину и уезжай. Бог благословляет тебя иприсмотрит за тобой.

Харриган отпустил руку мистера Линкольна. Тот попятился отнего, с круглыми от пережитого ужаса глазами, сел за руль. А мгновением позжеуже ехал по Второй авеню, и быстро. Харриган же повернулся к Каллагэну.

— Католики отправятся в ад, отец Дон. Они — идолопоклонники,каждый из них; практикуют культ Марии. А Папа! Нет, не позволяй мне дажезатрагивать эту тему! Однако, среди католиков встречаются отличные парни, и яуверен, что ты — один из них. Возможно, я смог мы молитвой обратить тебя в своюверу. А если это и не получится, своими молитвами я точно проведу тебя сквозьадово пламя, — он посмотрел на тротуар перед «Хаммаршельд-Плаза-2». — Похоже,моя паства разошлась.

— Вы уж извините, что помешали вашей проповеди.

Харриган пожал плечами.

— Летом люди все равно редко приходят к Иисусу, — деловитоотметил он. — Разве что послушают минуту-другую, а потом вновь отправляютсягрешить. Вот зима — время для серьезной борьбы за души… для этого, конечно,приходится снять небольшое помещение, где в холодную ночь ты может дать имтарелку горячего супа и прочитать жаркую проповедь, — он посмотрел на ногиКаллагэна. — Похоже, ты потерял одну из сандалий, мой друг-католик, — вновьраздался автомобильный гудок и какое-то удивительное такси, Каллагэну этотавтомобиль напомнил старый микроавтобус «фольксваген», объехало их по дуге, ипассажир что-то прокричал им в окно. Едва ли поздравлял с днем рождения. —Опять же, если мы не уйдем с мостовой, вера, возможно, не сможет нас защитить.

4

— Он в порядке, — облегченно выдохнул Джек, опуская Ыша натротуар. — Я сорвался, не так ли? Очень сожалею.

— Причина совершенно понятна, — заверил его преподобныйХарриган. — Какая интересная собака! Никогда такой не видел, слава Иисусу! — инаклонился к Ышу.

— Он — помесь, — в голосе Джейка слышалось тревога, — и нелюбит незнакомцев.

Ыш продемонстрировал нелюбовь и недоверие к незнакомцам,подняв голову к руке Харригана и прижав уши, чтобы увеличить поверхность,которую тот мог погладить. И улыбнулся проповеднику, словно они были давними,давними друзьями. Каллагэн тем временем оглядывался по сторонам. Да, они попалив Нью-Йорк, а в Нью-Йорке люди обычно занимались своими делами и не совали носв чужие, но, тем не менее, Джейк вытащил пистолет. Каллагэн не знал, сколькочеловек увидели этот пистолет, но понимал, что достаточно одного, который несочтет за труд сообщить об этом, скажем, тому же Бензику, упомянутомуХарриганом, чтобы у них возникли проблемы с полицией, в тот самый момент, когдаим и так хватало забот. Он посмотрел на Ыша и подумал: «Сделай мне одолжение ине произноси ни слова, хорошо? Джейк, возможно, сумеет выдать тебя за помесь,скажем, колли и корджи, но как только ты начнешь говорить, станет ясно, чтоникакая ты не собака. Поэтому сделай мне одолжение и помолчи».