Скидываю шелковый халат. Выпрямляю спину. Поднимаю подбородок. Ажиотаж вокруг, а я концентрируюсь, отрешаюсь от происходящего. Настраиваюсь.

— Мia cara…

Донна улыбается.

— Тебе идет amore…

— Что?!

— Когда женщина любит и любима, это видно.

Отсчет продолжается: двадцать, девятнадцать… ловлю внимательный взгляд Донеллы.

— Не подведи меня. Сегодня твой день, и я думаю, он войдет в историю модельного бизнеса…

Десять… девять… Вскидывает бровь.

— Твой выход. Аврора. Зажигай!

Отточенной походкой поднимаюсь на подиум. Привычно вспышки ослепляют, а я смотрю вперед, только вперед, в точку в самом конце своего пути. В никуда, чтобы не сбиться, чтобы не потеряться.

Где-то там ярко горит красный глазок, дающий ориентир. Это и есть моя путеводная звезда, маленький секрет, свет, к которому стремлюсь, вышагивая со всей грацией и слыша восторженные возгласы.

Я всегда слепа на подиуме, потому что слишком ярко, но сегодня все иначе. Внезапно там, куда направлен мой взгляд, возникает фигура, вырисовывается образ. Мужчина. Пепельный блондин. Он смотрит на меня безотрывно. Алчно. Одержимо.

В его глазах полыхает страсть.

Жесткие черты лица, идеальная стрижка, безукоризненный костюм, небольшая светлая щетина и взгляд необыкновенно светлых глаз.

Суровый мужчина, импозантный, приковывающий мой взгляд, и я иду по подиуму, а кажется, что направляюсь прямо к нему, завороженная харизмой хищника.

Выделяющийся на общем фоне толпы, Иван не вписывается в привычный бомонд, но вместе с тем он резонирует, подчиняет, заставляет окружающих бросать на себя опасливые взгляды.

Застываю на развилке, замираю, позволяя многочисленным вспышкам запечатлеть творение гениального дизайнера в наилучшем ракурсе.

Алое платье сегодня выглядит весьма символично.

Наши взгляды скрещиваются, как шпаги, больше от этих светлых глаз у меня не гуляет изморозь по спине, наоборот, заводит мужское восхищение, которое я читаю.

Фиксирую, как идеально облепила черная рубашка объемную грудную клетку под безукоризненно пошитым пиджаком. Иван читает меня, не утаить, как действует, поднимает руку, опирается подбородком на кулак, демонстрируя массивные золотые часы.

Вальяжность движений, отстраненное выражение лица, прищур, выдающий некое пренебрежение ко всему, что его окружает, но в этом мужчине живут чувства. Я интуитивным образом начинаю фиксировать, чувствовать, словно дотрагиваюсь до всего того, что спрятано под броней человека со сложной, неправильной судьбой…

Проходится взглядом по моей фигуре, едва прикрытой кровавым великолепием из шелка и батиста, а у меня кожа покалывать начинает, гореть от такого знакомого желания.

Его давящий взгляд из-под широких сдвинутых бровей становится моим якорем среди всех вспышек и ажиотажа вокруг моей замершей в стойке фигуры.

Все тело простреливает от напряжения, мое время истекло, прерываю контакт и отворачиваюсь, продолжаю свой путь, ухожу с подиума.

Сдаюсь в руки стилистов, готовящих меня к следующему выходу, а в голове как на повторе.

Он пришел. Он пришел…

Я ждала и не ждала одновременно. Не тот человек Иван, чтобы на показы ходить.

Он здесь для меня, из-за меня. Может, чтобы поддержать, или же полюбоваться работой своей бывшей игрушки. Я не знаю.

Вливаюсь в привычный ритм, даю интервью модному каналу за кулисами. Все как всегда, привычно, но вместе с тем отлично.

Выхожу на сцену и дефилирую. Застываю в конце пути, ищу Ивана и опять происходит зрительный контакт.

Приходит момент финального прохода по подиуму, когда все модели выходят на прогон и удаляются, уступая подиум настоящему мэтру, тому, кому принадлежит все это буйство красок.

Донна в идеальном костюме вступает на свой ранавэй. Вот она — истинная хозяйка. Женщина, сумевшая создать империю. Зал взрывается восторгом, криками браво и аплодисментами в сторону гениального кутюрье.

И в самый последний момент, когда я почти спускаюсь с подиума, Доннелла ловит меня за руку. Прикладываю всю сноровку, чтобы не поскользнуться на высоченных шпильках, и встаю рядом с этой непредсказуемой женщиной.

— Муза моего показа и всего бренда. Аврора. Господа. Приветствуем!

Улыбаюсь, высоко вскинув голову и выпрямив плечи. Аплодисменты, вспышки фотокамер и ажиотаж.

Так я и покидаю сцену.

Журналисты обступают, обрушиваясь волной вопросов, на что я отвечаю коротко и по-существу, не давая никакой конкретики.

— Аврора, скажите, вы знали о решении Доннеллы?

— Были предпосылки.

— Стать музой величайших модельеров десятилетия, как вам это удалось?

— Чудеса случаются.

— Аврора, какие у вас планы?

— Их нет на данный момент. Я хочу отдохнуть.

Ухожу от внимания, его очень вовремя берет на себя Донна.

Быстро выхожу через черный выход, меня встречает высокий мужчина с нечитаемым взглядом. Монгол. Я продолжаю его бояться на инстинктивном уровне. Есть в нем что-то, тайна, загадка, которую себе дороже пытаться разгадать.

— Иван ждет, — коротко, приказом.

— Я готова.

Монгол поворачивается и ведет меня. Выходит первым и придерживает дверь, отходит, открывая моему взору Кровавого. Он стоит здесь, странно как-то все, но мысли вылетают, стоит встретиться с ним взглядом.

И опять Кац смотрит на меня как-то пронзительно, остро, словно пытается запечатлеть мой образ, впитать в себя, подходит и целует со всей силы.

— Моя Аврора, — произносит с надрывом как-то и гладит пальцами мое лицо, чертит линии, — куколка…

Улыбаюсь в ответ, сама обнимаю за плечи.

— Ну вот и все, Ваня, больше нет супермодели, сегодня поставила точку.

Кивает.

— Почему ты так странно смотришь?

Вопрос слетает с губ, здесь темно и свет от фонарей предает всему происходящему какой-то сакральный смысл.

— Не думал, что когда-то в моей жизни появится та, кто станет важнее моей собственной…

— Я не очень тебя понимаю, Иван…

— Ты стала для меня ценностью, Аврора, самым дорогим, что есть, ты и мой ребенок, за вас я на все пойду, за тебя, даже если ты меня возненавидишь…

— Что ты сейчас такое говоришь?!

Ухмыляется.

— Не бери в голову.

— Оригинальное признание, господин Кац, — тянусь к нему, целую твердые губы, сама без ума от этого мужчины.