– Всего одна бочка? – скривился мажордом.

– Только она у меня и есть, – соврал виночерпий. – Остальное выдерживается. Пока что это вино твоему хозяину не понравится.

– Нашему хозяину.

– Ну конечно.

Теперь во дворце Рожера Пуча вина будет в достатке. В декабре Уго с помощью Жофре заполнил весь погреб: греческое сладкое вино, прибывшее из Сардинии; выдержанное красное из Руссильона (крепкое и густое); еще одно красное, из Мартореля (послабее и посветлее); белое молодое вино, а также то, что известно под названием «зрелое».

Что до самого Уго – он не стал пробовать пимент, а распечатал лучший кувшин своей вилаторты. В его воспоминания снова вернулась Дольса: это было ее вино, обещанное еще ее деду; Уго сам когда-то вызвался его изготовить. Парень поднял стакан и чокнулся с Барчей и Аполонией, сидевшими рядом с ним за праздничным столом. Обе женщины подняли стаканы неуверенно, зато потом выпили до дна. Уго рассмеялся. Стол был заставлен разнообразной снедью: овощи, баранина под особым соусом Барчи, вино вилаторта, которого домогались, но не могли получить богатеи, белый хлеб из лучшей пшеницы – прекрасное угощение, чтобы отпраздновать Рождество, отменный урожай и новое вино, которое уже почти отбродило в погребе. Уго снял пробу: вкус был великолепный.

Хозяин дома скатал шарик из белого хлеба, обмакнул в вилаторту и положил в рот Мерсе, восседавшей на руках у Барчи. Уго и женщины смотрели, как отреагирует девочка: та сморщила личико и выплюнула мякиш.

– А ты как думал? – возмутилась мавританка. – Ты что, не понимаешь, что она дитя?

– Пора ее приучать.

– Ей еще и годика нет!

Уго пропустил выговор мимо ушей. Скатал второй шарик, смочил в вине. И снова поднес к губам Мерсе. Женщины смотрели во все глаза. В конце концов девочка уступила, покатала шарик во рту и проглотила. Уго молча за ней наблюдал. Малютка тоже молчала, как будто сознавая всю важность момента.

– Ты видела? – Уго был доволен.

В феврале пришло вино от Жофре: две большие бочки кларета наихудшего качества. Заполучив товар в свой погреб, Уго тотчас же принялся за работу. Он не ожидал, что понадобится так много aqua vitae, и теперь бесился, глядя, как медленно струится винный спирт по змеевику: жидкость стекала в бочку тоненькой ниточкой, и чем она тоньше, тем лучше получается aqua vitae. Он трудился на первом этаже в стойле без скотины до первых лучей зари. Спал мало – настолько мало, что попросил Барчу присматривать за ним, чтобы он ненароком не упал, работая с перегонным кубом. Мавританка вызвалась его подменять, если хозяин обучит. Уго поблагодарил, но ответил, что это невозможно, что необходим большой опыт, чтобы правильно поддерживать огонь, который нагревает котел с кипящим вином, и наблюдать за кубом, в котором спирт испаряется, чтобы, пробежав по змеевику, снова превратиться в жидкость. Aqua vitae требует большой возни, нужно различать качество струйки: сначала из змеевика выходит воздух, затем легкая фракция, которую следует удалить; когда aqua vitae потеряет в содержании спирта, остаточную легкую фракцию следует подвергнуть повторной перегонке. Уго различал этапы перегонки на запах, на вкус, даже на взгляд, когда появлялся голубой огонек. Нет, к такой работе мавританка не способна; она, скорее, способна напиться допьяна, как было в день, когда они собирали мочу у бастайшей, или, не ровен час, подойдет к перегонному кубу с горящей лучиной и устроит взрыв. Но Барча все равно проводила рядом с хозяином целые дни, помогая и приглядываясь к каждой мелочи.

Часть кларета от Жофре Уго подверг дистилляции. В этой жидкости было мало густоты и еще меньше вкуса, зато самого пойла у Уго было так много, что проблем не предвиделось. И все-таки чем больше получалось aqua vitae, тем больше приходило и сомнений.

Когда Уго напоил Лысого Пса и когда готовил напиток для себя, он ни разу не смешивал вино с aqua vitae, разве только в минимальных дозах для медицинских целей: та самая скорлупка ореха, о которой писали врачи. Винам, наподобие кларета от Жофре, обычно добавляли крепости, смешивая их с более крепкими винами или, как рассказывал Маир, во время брожения добавляя в сусло продукты брожения более качественных вин. Полученные таким образом напитки сохраняли старинные римские названия: sapa и defrutum, в зависимости от того, насколько был уменьшен изначальный объем сырья – наполовину или на две трети. А Уго намеревался смешать кларет с aqua vitae. И боялся, что обман каким-то образом раскроется. И все-таки Уго себя успокаивал: такого не случится, потому что никто не знает вкус aqua vitae, тем более в смеси с вином, в задуманных им пропорциях.

«Нет, – убеждал он сам себя, – это невозможно». И все-таки страх не отпускал. У парня начинало сосать под ложечкой, когда он воображал себе ярость одураченного Рожера Пуча и гнев одноглазого, стоящего за плечом своего господина или, наоборот, перед ним, – и оба горят жаждой мести. Уго вздохнул поглубже и попробовал капающую из змеевика жидкость. Спирта в ней пока что хватало. И Уго снова принялся себя успокаивать.

Да ведь другого выхода просто и нет, напомнил себе виноградарь после двухнедельных трудов. Разумеется, он мог бы попросить заем под вино из своего погреба или продать его, попросив деньги вперед, или же снова пожертвовать вилатортой. Но нет, этому не бывать. Уго доверил Барче один из важных процессов: перелить кларет из двух больших бочек в бочки поменьше, чтобы их было легче перемещать; впрочем, как Уго и предполагал, за этой работой мавританка каждый день неизменно напивалась.

Теперь винодел распечатал одну из малых бочек. От него требовалась величайшая аккуратность. Уго попробовал кларет: вкус напоминал то разбавленное пойло, которое дают рабам. «Зачем же входить в долги, чтобы угодить Рожеру Пучу, если его можно просто надуть?» – размышлял Уго, отмеряя порцию воды жизни. Половину aqua vitae Уго целый день настаивал на грушах и корице; груши росли прямо в саду, а вот корица стоила баснословно дорого. Спустя сутки Уго снял пробу. Напиток впитал в себя оба вкуса, груша пряталась за легким оттенком, который добавляла корица. Частичная потеря прозрачности винодела не беспокоила: он залил настойку в бочку с кларетом. Помешивая жидкость, Уго укреплялся в своем решении: если Бернат собирается напасть на корабль Рожера Пуча и забрать его товары, сам он тоже ограбит Пуча, на свой лад. Уго попробовал, что получилось. Кларет стал крепче, а характерный запах aqua vitae потерялся в ароматах самого вина, груши и корицы; смесь вышла слегка приторная. Уго