– Инспектор Айяла? Вам сейчас удобно говорить? – спросил он, когда я ответил на звонок.

– Не хуже и не лучше любого другого момента, Марио. Тебе что-то нужно?

– Честно сказать, сегодня я звоню тебе не как журналист, Унаи, – ответил он, впервые за многие годы назвав меня по имени. – Статью я уже написал, отредактировал и отправил. Звоню тебе, чтобы выразить соболезнования в том, что случилось с твоей подругой.

– Да… – удивленно пробормотал я. – Спасибо, Марио. Я тронут.

– Представить не могу, что все вы сейчас чувствуете. Никто не готов к такой ранней смерти. Не знаю, как семьи это переживут. Правда, не знаю, – выпалил он хрипловатым от волнения голосом.

– Это звучит иронично, но, думаю, в некотором смысле все мы считали себя готовыми к тому, что Мартина нас покинет. У нее была тяжелая форма рака, она боролась как зверь, но наступили моменты, когда… Не знаю, сталкивался ли ты с этой болезнью, но были тяжелые минуты, когда мы думали, что дни ее сочтены. Однако затем ей становилось лучше. Иногда без видимых усилий. Мартина выздоравливала. Настоящая насмешка судьбы – умереть сейчас, когда болезнь позади…

– Все это кажется слишком жестоким, чтобы быть правдой, Унаи. Я лишь надеюсь и верю тебе, друг, что ты как можно скорее остановишь то, что происходит, и трагедии больше не повторятся.

«Я тоже очень надеюсь на это, друг, я тоже надеюсь, что все это скоро закончится».

11 августа, четверг

С утра заместитель комиссара собрала нас у себя в кабинете. Она выразила нам свои глубочайшие соболезнования, попросила спуститься вместе с ней на парковку и указала на одну из полицейских машин без опознавательных знаков.

– Куда мы едем? – спросила ничего не понимающая Эстибалис, садясь на заднее сиденье.

– Прокатимся в Сальбуруа, проветримся, а то в кабинетах слишком душно, вам не кажется?

Это был недобрый знак. Скорее всего, то, что она собиралась нам сказать, настолько неприятно, что ей не хотелось, чтобы коллеги и сослуживцы видели нашу реакцию, когда мы покинем ее кабинет.

Я молча сидел на переднем пассажирском сиденье, гадая, что это может быть, но не находил ответа, пока заместитель комиссара не заговорила сама.

Вскоре мы добрались до угодий Сальбуруа. Такое количество зелени, окружавшее нас со всех сторон, меня заметно отрезвило. Отвезти нас туда было хорошей идеей, потому что после праздников вокруг не было ни души, и некоторое время мы трое просто прогуливались, пока Альба не повела нас за собой, свернув на укромную тропинку.

– Мы собрались здесь, чтобы обсудить последний поворот событий, – начала она. – Не буду скрывать от вас тревогу, вызванную этими двумя смертями, имеющими непосредственное отношение к работникам нашего подразделения, как не могу молчать и о давлении, которому мы подвергаемся сверху. Очень сочувствую вашему горю, инспекторы, однако хотела бы поговорить прямо о том, что меня беспокоит, потому что я должна буду держать ответ перед комиссаром, как только мы вернемся в наш офис в Лакуа.

– Мы слушаем, – сказала Эстибалис, шагая с ней рядом.

– Во-первых, инспектор Гауна, я благодарю вас за то, что вы вернулись к работе, не воспользовавшись положенным отпуском. Вопрос в другом: считаете ли вы, что должны продолжать заниматься этим делом? У меня есть серьезные сомнения в том, что вам стоит к нему возвращаться. Вы эмоционально пострадали после смерти брата. Как общественное мнение, так и судья Олано будут внимательнейшим образом изучать каждый предпринятый вами шаг.

– А вы что думаете на этот счет? – осторожно спросил я, пристально глядя ей в глаза. – Вы наш непосредственный начальник, было бы интересно услышать ваше личное мнение.

– Хотите начистоту, Унаи? – отозвалась она. Меня удивило, что, несмотря на стоящую рядом Эстибалис, она заговорила менее формально.

– Да, разумеется.

– На мой взгляд, вы не продвинулись ни на шаг. Ты с самого начала исключал главных подозреваемых – близнецов. При этом тот, кого ты до недавних пор считал подозреваемым, в конце концов оказался новой жертвой убийцы. Худшего нельзя и вообразить.

– Я усвоил урок, – возразил я. – Пересмотрю все, что у нас есть с самого начала.

– Быть может, для этого пригодилась бы пара новых глаз… Что, если вы уже неспособны видеть? Очень сложное и запутанное дело. Вы проводите расследование по всем правилам, а результатов нет. Возможно, где-то вы допустили серьезную ошибку, раз оба вчера были на похоронах, простите за откровенность.

– Неужели вы не понимаете, что ему надо именно это – чтобы нас отстранили от дела? – Я сдерживался, чтобы не кричать. – Вот он и придал всей истории более личный оттенок.

– Что это означает?

– Очевидно, убийца за нами следит. Он хотел отправить обоих следователей в нокаут, чтобы нас немедленно отстранили. Это означает, что мы близко. Он знает, что мы что-то нашарили и можем его поймать.

– Вот бы так оно и было, вот бы вы сами верили в то, что сейчас говорите. – К Альбе вернулся ее обычный профессиональный тон. – На этот раз убийца переместился на улицу Дато, в район Энсанче, а значит, мы в XIX веке. Не представляю, каким будет следующий сценарий, который он выберет для убийств, потому что в его распоряжении буквально вся Витория, и это очень беспокоит комиссара Медину. Коротко говоря… могу выпросить для вас еще неделю. Если результатов не будет, буду вынуждена вас отстранить.

А затем она оставила нас на парковке перед полицейским участком. Мы оба выглядели понуро и жалко. Разговаривать не хотелось.

– Мы должны еще раз перечитать все свидетельские показания и опросить свидетелей, до которых раньше не доходили руки, – сказала Эстибалис, как только мы остались одни.

– Согласен, но, кроме того, я буду и дальше копать прошлое близнецов. Ключ наверняка у нас под носом, а мы его проглядели.

– А сейчас у тебя какие планы? – поинтересовалась она.

– Вернусь на кладбище Санта-Исабель. Мне бы хотелось, чтобы ты поехала со мной.

Секунду помедлив, она кивнула, и вскоре мы вошли в молчаливый город мертвых.

– Что конкретно ты ищешь? – спросила Эсти.

– Единственного живого, который обитает на этих улицах. Он сказал мне, что у него в южной части кладбища домик с инвентарем.

Мы с некоторой робостью продвигались среди могил. Возможно начать с кладбища было не лучшей идеей – и у Эсти, и у меня слишком живы были воспоминания, связанные с ритуалами смерти. Оказавшись там, я подумал, что это было последнее место, куда я хотел бы попасть.

Внезапно я его увидел: взобравшись на лестницу, он подстригал разросшиеся ветки старого кипариса.

– Надо же, опять вы! – воскликнул он, словно почувствовав на себе мой взгляд. – Такое впечатление, что вам нравится это место.