привязать к себе Савонаролу, между тем она сделалась злым демоном его жизни, потому что её необыкновенная красота, преждевременное развитие и гибкость ума послужили только к тому, чтобы обратить его в жертву её беспощадного кокетства. Молодой девушке, обладающей такими преимуществами, нетрудно одурачить самого умного человека, потому что он видит её в моменты, когда она следит за собой и является перед ним в наиболее выгодном свете.

Джироламо не отдавал себе отчёта, как это случилось, что он почти ежедневно стал видеться с Орсолой, то на улице, то в церкви; вскоре после того они встретились в доме одних общих знакомых. Сначала сама молодая девушка устраивала эти, по-видимому, случайные встречи; но вслед за тем очарование её красоты начало так сильно действовать на Джироламо, что он бросал самые серьёзные занятия, если надеялся где-либо встретить прекрасную Орсолу. Но так как она всегда ласково отвечала на его поклоны и пользовалась всяким случаем, чтобы вступить с ним в более или менее продолжительный разговор, то между ними скоро установились дружеские, непринуждённые отношения, которые всё более и более опутывали доверчивую душу юноши. Достаточно было весёлой улыбки Орсолы, мимолётного взгляда, чтобы лишить его всякой силы воли, пока в один прекрасный день для него самого стало ясно, что им овладела страсть, охватившая всё его существо. Он ощутил такое невыносимое чувство блаженства, что ему не приходило в голову, что он должен бороться с этим чувством. Вслед за тем у него появилось непреодолимое желание сообщить Орсоле о сделанном открытии, чтобы узнать, разделяет ли она его чувства и на что он может рассчитывать в будущем.

Хотя у него были всевозможные доказательства, что красавица отвечает на его любовь, но колебание между сомнениями и блаженной уверенностью доставляло ему такое бесконечное наслаждение, что ему хотелось как можно дольше продлить его. Он не замечал, что Орсола так же охотно встречается с другими молодыми людьми и что её отношения с Ипполитом Бентиволио принимают довольно сомнительный характер.

Согласно строгим нравам того времени Орсола могла только украдкой обмениваться взглядами с Ипполитом в церкви или на прогулках.

Но так как влюблённый юноша давно уже не довольствовался этим и Орсола вполне сочувствовала его желанию поговорить с нею наедине, то они условились между собой относительно свиданий в определённых местах. В этих случаях весёлая и резвая девушка часто смеялась над любовью Джироламо Савонаролы; но так как его привязанность была вполне серьёзна и искренна, то молодая девушка невольно чувствовала по временам нечто похожее на раскаяние. Она хотела только довести его до признания, а затем ласково и решительно удалить его от себя в убеждении, что это не причинит ему особенного горя и что он скоро утешится среди своих учёных занятий.

В это время неожиданно вернулся в Болонью Оньибене Савонарола, потому что распря между Венецией и Падуей кончились благополучно и вспомогательное войско оказалось лишним. Оньибене прожил несколько дней в Болонье и ни разу не вспомнил о пари между Орсолой и Ипполитом Бентиволио, пока его не поразило странное настроение его брата. Никогда не видал он серьёзного Джироламо таким весёлым и счастливым и поэтому тотчас же догадался о причине такой перемены. Он глубоко сочувствовал обманутому юноше, но не решался сразу сказать ему правду. Когда Джироламо открыл ему тайну своего сердца, то он ограничился тем, что выразил некоторые сомнения и многозначительно покачал головой. Но тут он ещё больше убедился, как сильна и непоколебима любовь Джироламо, который не только равнодушно отнёсся к его намёкам, но после их разговора, по-видимому, ещё больше уверился в своём намерении сделать признание Орсоле.

— Мне кажется — сказал Оньибене, — что ты придаёшь слишком большое значение её ласковому обращению с тобою. Насколько мне известно, она смеётся и шутит со всяким молодым человеком, который до известной степени нравится ей, хотя её сердце не принимает в этом ни малейшего участия.

— Если бы ты не был моим братом, — возразил Джироламо, — то я принял бы за личное оскорбление твоё легкомысленное суждение об Орсоле; но теперь оно только огорчает меня. Неужели ты думаешь, что я не способен внушить привязанность молодой девушке и даже не могу отличить настоящего чувства от пустого кокетства?

Оньибене не знал, что ответить на это.

— Быть может, я ошибаюсь, — сказал он после минутного молчания, — но, насколько я мог заметить, между Орсолой и Ипполитом Бентиволио существует какое-то соглашение... Очень жаль, что мне приходится нарушать твоё весёлое настроение духа! Во всяком случае переговори сам с Орсолой и постарайся выяснить своё отношение к ней... если мои опасения окажутся напрасными, то поверь, что я буду искренне радоваться этому!

Джироламо в первый раз в жизни рассердился на своего брата, но у него не было ни малейшего опасения относительно того, что, быть может, в его словах есть известная доля правды.

В этот день он с лихорадочным нетерпением искал случая переговоров с Орсолой и поэтому выбрал как раз самую неудобную минуту для объяснения. Он знал, что молодая девушка будет на обедне в соборе; большей частью она приходила вместе с матерью, и тогда Джироламо мог только издали любоваться ею. Но сегодня — что было принято им за особенно счастливую случайность — она пришла одна и заняла место на скамье около колонны, к которой он мог прислониться. В соборе было мало народа, так что Джироламо осмелился при выходе из церкви шепнуть ей несколько слов, хотя при этом голос его сильно дрожал от волнения.

Подавая ей воду из кропильницы, он выразил сожаление, что так долго не виделся с нею, и в первый раз заговорил о своей любви. Он сказал, что её образ преследовал его днём и ночью, во сне и наяву и что он не может найти себе покоя до тех пор, пока не услышит от неё самой, насколько она расположена к нему.

Орсола торжествовала в душе, её тщеславие было вполне удовлетворено одержанной победой. Она не чувствовала никакой жалости к несчастной жертве и поспешила воспользоваться преимуществами своего положения.

— Вы неудачно выбрали место и время для такого объяснения, синьор Джироламо, — сказала она, — поэтому прошу вас скорее кончить этот допрос. Я пришла сюда для молитвы и считаю неприличным продолжать начатый вами разговор.

Слова эти поразили Джироламо как удар грома.

— Если бы вы имели хоть малейшее понятие о том чувстве, которое я питаю к вам, — сказал он взволнованным голосом, — то не дали