— Что они с ним сделали? — Гиверт чуть не сорвался с места, бросаясь к другу, но стоявший поблизости коблинай вовремя схватил его за локоть.

— Магия, — уверенно заявил Инирис.

— Да, человеческая магия, — кивнул Уртх. — Они держат его под заклятием и не дают превратиться в человека, хотя уже давно утро. Он, должно быть, очень мучается!

Перед самым помостом дракон упал набок и забился, пытаясь встать. Стало ясно, что каждое движение причиняет ему боль. Подскочившие мечники стали награждать его ударами, пока еще держа мечи плашмя, и дракон внезапно заревел, вскидывая голову. В его вопле слышались тоска и боль.

— Реви, реви, чудовище, — подал наконец голос князь Далматий. — Пришел твой конец!

Среди жидкой толпы любопытных послышались голоса — зрители обсуждали «чудовище». Если прислушаться, можно было понять, что они-то все сообразили — Первосвященник сдерживает магией плененное чудовище, дабы оно не набросилось на людей. Но для более опытного глаза было ясно другое — магия, наоборот, делала все, чтобы измучить и измотать несчастное существо. Дракон едва смог выпрямиться на дрожащих лапах. Его слезящиеся глаза были полны почти человеческой муки и боли.

— Доблестные рыцари! — раздался голос князя. — Настал ваш час! Кто из вас дерзнет выйти и, как в старые добрые времена, один на один прикончить мерзкую тварь?

При этих словах дракон резко поднял голову. Взглядом нашел князя и неимоверным усилием взмыл на дыбы, взмахивая крыльями. Мечники отпрянули как один. Среди зрителей послышались испуганные восклицания, и только орки застыли как вкопанные.

— Что встали? — снова воззвал князь. — Прикончить его!

Священники повернулись лицами к дракону, вскидывая руки, и опять забормотали молитвы. Слов было не разобрать, но дракон опять рухнул наземь и забился в судорогах. Перепончатые крылья махали без толку, когти впустую вспарывали воздух.

Примерно в это время — точно сказать никто не мог, все смотрели на арену и бьющееся в агонии существо, — во дворе появились новые зрители. Бесцеремонно расталкивая всех, к Уртху пробился Хаук и поставил перед ним Ласкарирэль.

— Она — шаманка, — без предисловий заявил он и развернул девушку лицом к происходящему. — Смотри! Что видишь?

Оказавшись в первом ряду зрителей, Ласкарирэль невольно схватилась за сердце. Она уже видела что-то подобное в самый первый свой день жизни в городе, но тогда картина была нечеткой. И лишь сейчас перед ее мысленным взором все встало на свои места.

— Он — маг. — Девушка безошибочно ткнула в Первосвященника. — Он колдует! И его сила… О-ох! Мы должны что-то сделать! Хаук, пожалуйста!

Вместо ответа орк шагнул вперед, нарушая строй:

— Мой князь?

— Наконец-то нашелся смельчак, — провозгласил князь Далматий, — который сразит монстра! Вперед! Сруби его голову и можешь просить все, что угодно!

Мечники с готовностью расступились, давая ему дорогу, и Хаук спокойно обнажил талгат и меч. Меч был чистым, талгат — покрыт пятнами свежей крови.

Ласкарирэль старалась не смотреть на своего орка. Взгляд ее, раз наткнувшись на Первосвященника, уже не мог от него оторваться. Человек творил волшбу — не вычурную, но мощную именно своей грубой силой. Его младшие коллеги, все, как один, были медиумами и щедро делились с ним энергией.

По дороге сюда Хаук кое-что успел рассказать девушке, и она не нуждалась в подсказках. Но все равно с двух сторон Уртх и Гиверт начали торопливо ей нашептывать, кем на самом деле был этот дракон и почему так важно для князя уничтожить его. Дрожащая рука ее на ощупь нашла один из амулетов, которые нацепили на нее служанки-элле сегодня на рассвете, и стиснула его в кулаке.

И вдруг Первосвященник запнулся. Тень пробежала по его лицу, он повторил свои последние слова, но медленнее, чем прежде, словно не был уверен, что это именно то заклинание, которое нужно. Следом за ним примолкли и остальные священники, а дракон с усилием встал и выпрямил шею, озираясь по сторонам так, будто впервые сообразил, где находится.

Хаук шагал к нему прямо через двор. В каждой руке он держал по обнаженному клинку.

Дракон заревел.

— «Что я тебе сделал? — перевел его мысленную речь Уртх. — Почему ты хочешь моей смерти? Я доверился тебе, а ты…»

— Доверься мне еще раз, — спокойно произнес Хаук. — Орки не берут грязных денег!

— Что? — Князь завертел головой, потом толкнул Первосвященника. — Что происходит, святой отец? Я желаю, чтобы тварь была немедленно убита! Иначе я…

— Сейчас, — произнес тот и нахмурился, опять что-то забормотав. Правая рука его взлетела вверх, указывая куда-то в небеса, а левой он стал чертить перед собой быстрые пассы.

Ласкарирэль застонала. Ей показалось, что в живот ей вонзилась горячая игла и от нее во все стороны растекается жар. Когда он дойдет до головы, Видящая потеряет сознание. И прежде, чем удушье перехватило ей горло, она совершила то, что никогда бы не сделала прежде — нанесла удар.

Рука ее мотнулась, словно отвешивая пощечину, и голова Первосвященника дернулась. Он непроизвольно тоже дал отмашку — и первые ряды мечников просто смело. Дракон дернулся, как от удара кнутом, и рывком взмыл в воздух.

Закричали, шарахнувшись прочь, зрители. Среди мечников вдруг обнаружилось несколько лучников, но рыцари не успели ничего сделать. Строй орков рассыпался, делясь на десятки, и наемники атаковали.

— Измена! — заверещал князь.

Первосвященник сумел устоять и снова начал делать пассы. Ласкарирэль со слезами на глазах следила за ним, стараясь предугадать его движения. Будь перед нею эльф или даже орк, она бы давно сразилась с ним на равных, но человеческая магия настолько существенно отличалась от всего, что она знала, что девушке оставалось одно — внимательно следить за своим врагом и, принимая удар за ударом, пытаться ответить на них.

Внизу живота вдруг стало так горячо и больно, что она вскрикнула и непроизвольно схватилась за лоно. Из нее уходила ЖИЗНЬ. И девушка вдруг поняла, что оказалась перед выбором — кого спасать.

— Я больше не могу, — простонала она, оседая наземь и чувствуя, как руки орков хватают ее, не давая упасть. — У меня нет сил!

— Ты должна, — проревел ей кто-то на ухо. — Еще чуть-чуть! Ради них!

Хаук тем временем добрался до дракона. Вернее сказать, прорвался к нему, ибо священники вдруг обнаружили неплохое знание рукопашного боя, а кое-кто успел подхватить валявшееся тут и там оружие и напал на одинокого орка. Их было почти сорок против одного — расклад, неблагоприятный для любого бойца, но на помощь неожиданно пришли разбойники. Они ударили плотным кулаком. Сразу две стрелы, пущенные Инирисом, смели самых рьяных, а с остальными схватились гоблины и коблинай. Гиверт, сунув теряющую сознание Ласкарирэль Уртху, со своего места через головы сражающихся пускал стрелу за стрелой.