– Это хорошо. Надеюсь, она выздоровеет!

– Конечно, господина, она справиться. Она такая милая! Она сумеет!

Охотник не был в этом уверен. Колдовство ведьм – страшная вещь! Но он лишь согласно кивнул в ответ.

– Так и будет, поверь. И во многом благодаря тебе. Ты очень помогаешь!

Эбонитовая красавица внезапно засмущалась и вновь заговорила, путая слова:

– Моя помогать всегда! Моя сама этого хотеть!

– Хорошо, а теперь мне надо отдохнуть…

Сегодня Себастьяну было не до Сильвы, хотя он и старался не пропускать вечернее общение, надеясь, что ведьма рано или поздно начнет отвечать на его вопросы. Тем более что серебряная клетка день за днем выпивала ее внутреннюю энергию, и силы ведьмы таяли. Тут играли роль не сами пытки – Сильва в этом состоянии была к ним равнодушна, почти не испытывая физическую боль, а само ощущение безысходности, которое она должна была испытывать, хотя и старалась этого не показывать. Глава анклава по праву носила этот титул, и, хотя сам анклав прекратил свое существование, но, пока жива его глава, он может возродиться вновь. Снова и снова!

Охотник поднялся в свою комнату и почти мгновенно провалился в глубокий, без сновидений, сон. Сегодня даже Ласточка не пришла его навестить.

Через несколько часов его разбудило прохладное, мягкое прикосновение. «Найра», – подумал Себастьян сквозь сон. Нет, между ними не было близости, хотя чернокожая служанка и делала все, чтобы это случилось. Она искренне считала, что только таким способом может отплатить за все добро, которое он ей сделал.

– Иди к себе, мы же договорились! Этого не будет!

Но Найра не уходила. Он чувствовал, как она начала гладить его вдоль всего тела, прижимаясь к спине обнаженной грудью, потом запустила руку ему в волосы и внезапно больно царапнула спину.

Себастьян не был монахом, но вступить в связь со служанкой значило воспользоваться ее благодарностью, а это он считал ниже своего достоинства.

Он, не открывая глаз, отстранился, но Найра вновь придвинулась. И тихонько хихикнула. Только смех этот, скрипучий и неприятный, был не ее!

Охотник кубарем свалился с постели, откатившись в дальний угол комнаты и вспоминая, где оставил пистоль и зарядил ли его?..

На кровати сидел, мерно покачиваясь из стороны в сторону, темный силуэт. Вновь раздался жуткий негромкий смех.

Себастьян наконец пришел в себя. Метнувшись к столу, он подхватил пистоль и быстро зажег лампаду, осветив комнату.

На кровати сидела обнаженная Сильва. Тело ее, все в старческих морщинах и синяках, желтело в полутьме. Запавшие глаза неотрывно следили за охотником. Рот скривился в издевательской ухмылке. У него внезапно закружилась голова. Как она здесь оказалась? Кто ее выпустил? Что происходит?

– Тебя полас-с-скать ещ-щ-ще? Охотнич-ч-чек! – прошелестела она беззубым ртом. – Я хорош-ш-шая любовница! Тебе понравится, обещ-щ-щаю!

Его передернуло от отвращения. И это существо только что прикасалось к нему, обнимало его! Он направил на ведьму пистоль, в тот же момент осознав, что пуля в нем заряжена обычная, которая не может причинить Сильве вреда.

– Стрелять хочеш-ш-шь? Я бы не стала! Ведь как ты тогда узнаеш-ш-шь, где твоя маленькая девч-ч-чонка?

Осознав смысл ее фразы, Себастьян выскочил из комнаты. Все спальни, в том числе и та, которую он отвел для Розы, находились на втором этаже. Дверь в ее комнату была приоткрыта. Охотник, как вихрь, залетел внутрь и замер, пораженный открывшимся его взору зрелищем.

Найра в домашнем легком платьице и теплой вязаной кофте лежала на полу, не шевелясь. В том, что она мертва, не оставалось никаких сомнений. Ее полуоткрытые глаза остекленели. В груди, прямо в сердце, торчал кухонный нож, воткнутый сильной, твердой рукой по самую рукоять. Следов борьбы заметно не было. Очевидно, что тот, кто убил служанку, сделал это внезапно, когда она не ожидала ничего дурного. На лице Найры застыло выражение глубочайшего удивления, но не испуга.

Если бы на нее напала Сильва или кто-то иной, Найра бы сопротивлялась, кричала, а он бы проснулся и пришел на шум. Значит, ведьма тут ни при чем.

Совершить это мог только один человек.

Роза!

Девочки в комнате не было. Цепочка, приковывавшая ее к кольцу в стене, валялась в стороне.

Себастьян бросился обратно в свою спальню. Ведьма и не думала бежать. Напротив, она вольготно развалилась на кровати, похабно раздвинув ноги.

– Надумал поиграться, охотнич-ч-чек?!

Себастьян подхватил со стула меч, вытащил его из ножен и приставил клинок к шее ведьмы.

– Где Роза?

– О, теперь ты ищешь уже двух девоч-ч-чек и ни одну не можеш-ш-шь отыскать! – вновь захихикала Сильва и добавила, подмигнув: – Прилас-с-скай меня, расскажу!

Себастьян с трудом сдерживался. Один удар, всего лишь один, и голова ведьмы покатится по полу. Некогда красивая белокурая девочка, позже – женственная и желанная девушка, затем – обаятельная женщина… Она преследовала его всю жизнь, с того самого проклятого дня. Убить ее – и проблеме конец! Всего одно легкое движение руки… меч наточен остро, как бритва цирюльника… все произойдет в одно мгновение… и… свобода?..

– Убить хочеш-ш-шь? Сделай это, охотнич-ч-чек! Убей меня, как убил моего брата и отца! Как убил мать, которая так и не оправилась от потери! Убей меня! Доверши начатое!

Охотника пробил холодный пот. Как же она его ненавидит! Сильнее только его ненависть к ней.

– Я не убивал твою семью. Я спас тебя и твою мать! Я и Ласточка – мы спасли вас!

– Ты не спас, ты погубил. Ты сделал меня такой, охотнич-ч-чек! Ты! Ты! Ты!

Она уже кричала, не в силах сдержать распиравшую изнутри ярость. Себастьян вспомнил, что говорил священник перед смертью. Он сам стал Рыжей Обезьяной для Сильвы. Если бы она тогда умерла, все было бы проще. А он открыл в ней всепоглощающее чувство, сильнее которого ничего нет на свете. Ненависть! Она поглотила Сильву, изменила ее судьбу, сделала другим человеком, дала невиданные силы, вела и направляла, помогала, не дала сгореть в пламени пожара, спасла от руки бродяги. Ненависть! И никогда в жизни она не откроет своих секретов, скорее умрет, все так же скаля остатки зубов в победной усмешке.

Она выиграла сегодня, а он проиграл. Найра убита, Роза пропала. Сильва же, хоть и могла, но не сбежала, предпочтя остаться и насладиться зрелищем полного отчаяния охотника. Она знала, на что шла, но все же осталась. Значит, нельзя играть на ее стороне, нельзя давать волю эмоциям.

Себастьян холодно улыбнулся:

– А с чего ты решила, что девчонка что-то значит для меня?

– Не пытайся меня обмануть, охотнич-ч-чек, не пытайся! Я видела, как ты на нее смотрел! Видела, ч-ч-что ты соверш-ш-шил ради нее! Не обманеш-ш-шь!