твой стороны было прийти сюда, Королева Мэб, — слегка улыбнулся юноша. — Но не томи. Говори зачем явилась. Не помню, чтобы ты за последние десять эпох навещала страну бессмертных.

Глава 1801

Старуха какое-то время стояла в молчании, после чего сделала шаг и обернулась черноволосой, темноглазой девушкой. В ней не обнаружишь ни чрезвычайной красоты, ни прелестной милоты. Не было ни жара на щеках, ни пылких губ, лишь немного сдвинутые брови, острые скулы, немного орлиный нос.

Она носила широкую шубу, выглядящую лишь недавно снятой с медведя шкурой. На лбу покоилась кожаная перевязь с рунами и символами, а в руках она держала все то же посох-копье. И все же — было в ней нечто такое… странное. Словно каким-то невероятным образом, несмотря на плотную кольчужную броню, стальные сапоги, шрамы на руках и шее, она смогла сохранить женственность.

Ту самую, что заставляет мужчин тайком смотреть на ту, что среди красавиц не видна ни ростом, ни формами, ни лицом, но все же манит к себе. И не каждый отважится с такой заговорить, предпочтя куклу с внешностью мраморной скульптуры, но взглядом не таким… таким… спустя столько эпох, Пепел так и не смог найти нужных слов, чтобы описать это ощущение.

Ощущение мягкой, теплой постели, вечеров, проведенных в полной тишине и молчании, но в покое и уюте. Когда легкое прикосновение руки может подарить больше, чем самые страстные из ночей и самые горячие из поцелуев. Когда во взгляде больше простой, житейской, бытовой мудрости, чем в речах тех, кто разумом зрит сквозь вечность.

Очаг, покой, дом, горячий чай, запах лесных трав, мягкие касания, осознание что человек совсем рядом, вот буквально рукой протяни, но нет ни вечного беспокойства, ни душевного метания, лишь четкое знание, что ты не один. Что не надо слов.

Редкое качество.

— Не надо, — отвернулся волшебник.

И наваждение исчезло. Рядом с ним, ударив посохом о травы и заставив из воздуха появиться ледяной стул, сидела молодая женщина с лицом, изрезанным шрамами, хищным взглядом, мозолистыми, узловатыми пальцами и широкими запястьями.

— Моей сестре ты такого не говоришь, — криво улыбнулась Мэб, демонстрируя зубы, больше напоминавшие клыки.

— Титания символ плодородия и домашнего очага, — пожал плечами волшебник. — Это все равно что попросить тебя снять броню и убрать оружие.

— И все же — мы обе умеем сражаться и обе умеем быть матерями.

— Потому что у тебя есть осень, а у неё — весна, — ответил Пепел так, словно его слова имели какой-то смысл.

И, возможно, для Зимней Королевы так оно и было. Кривая улыбка чуть померкла, став куда более человечней и ностальгичней.

— Я хотела напомнить тебе о ней. О том, что ты потерял и…

Разноцветные глаза волшебника на мгновение вспыхнули недобрым сиянием, но тут же погасли, пусть и сохранив в недрах искры жгучей ярости.

— Думаешь, я забыл? — голо волшебника наполнился силой, а цветы вокруг словно померкли, потеряв прежнюю яркость и красоту. — Думаешь забыл, что боги у меня забрали? Кого я потерял? Хочешь напомнить? Ты?! Мне?! Не забывайся, Мэб!

На краткую долю секунды рядом с Эшем возник его посох, но уже меньше, чем через удар сердца исчез, а вместе с ним цветам вернулась былая красота, а искры пропали из глаз великого мага.

— Я знаю, что ты хочешь сделать, — прошептал волшебник.

— Да?

Пепел кивнул, после чего посмотрел на восток.

— Близится то время, когда сюда явится твой племянник, — голос Эша звучал ровно, суха и без эмоций. Он говорил о будущем так, словно оно уже свершилось. — И нам придется сражаться. И один из нас падет. Ты пришла сюда, чтобы удостовериться, что в итоге выстоит он, а не я. Хочешь вынудить меня напасть, чтобы ранить и ослабить перед будущей схваткой.

Мэб немного скривилась, отчего её многочисленные шрамы, оставленные когтями и сталью, стали лишь отчетливее. Пожалуй, среди всех бессмертных, духов, демонов и богов найдется лишь немного тех, кто побывал в таком же количестве битв, что и Королева Зимы и Мрака.

По легендам, Мэб была даже рождена на поле брани, когда тьма и холод соткались из душ тех, кто пал в битвах с Тварями из-за Грани.

— Я не понимаю, старый друг, почему ты в этот раз стоишь не под одним с нами штандартом, — покачала головой королева. — Силой ты превосходишь большинство из нас. Я не уверена, что хоть кто-то в честной схватке сможет сокрушить твое могущество.

— Могущество, — повторил Пепел и отвернулся от востока. Теперь его взгляд был направлен куда-то сквозь время и пространство. — Что мне от него, милая подруга. Разве могу я вернуться с его помощью в прошлое и обнять друзей? Могу ли я пройтись по моему родному лугу, а не этому подобию?

Волшебник взмахнул рукой и цветочный луг вокруг них исчез, уступив место выжженной долине, где кроме голых камней и редкого кустарника, больше ничего не было.

Мэб огляделась и в её глазах появилось узнавание. Место, где некогда Пепел и другой бессмертный, что был способен создавать иллюзии реальнее, чем сама действительность, сражались за трон короля бессмертных.

— Могу ли я вернуть память душе Рейки? — прошептал Пепел.

Мэб посмотрела на старого волшебника, заточенного в теле молодого юноши. Из всех Древних, лишь к нему одному она ощущала что-то большее, чем холодный расчет. И что-то теплее, чем легкую заинтересованность.

— Сколько раз она уже перерождалась?

— Девять, — прошептал Эш.

Мэб легонько кивнула.

— И все же — почему ты не с нами? — повторила она свой вопрос.

— А что изменится?

— Фатализм? Неужели я слышу покорность судьбе в голосе того, кто ворвался в Яшмовый Дворец и бросил вызов Императору? Того, кто бился с армией богов и демонов, кто низверг Феденрира, кто расколол душу Черного Генерала, кто создал страну бессмертных, кто…

— Хватит, Мэб, — перебил Эш, слегка скриви губы. — Ты не хуже меня знаешь, что нет никакой судьбы и нет Книги Тысячи.

— Знаю и…

— А есть неизменность, — продолжил волшебник, словно не слыша собеседницу. — И неизменость такова. И каждый раз — она есть. И если ты здесь, значит ты уже приходила, значит ты пришла, значит ты придешь снова. В бесчисленных эпизодах наших путей, в клубке всех нитей интриг и игр.