спросил эльф, едва мы устроились в креслах. Благожелательность слетела с него в один миг. Нас разделял столик, и я была рада даже такой преграде между нами.

Наверняка папа слушает. Ухо оставил где-нибудь или дом подговорил Любопытство такая же неотъемлемая черта ведьм, как способность глазить.

— Нолдор Фалмарель…

— Халатир.

— С чего бы?

— Ты делилась с Даллине светом. Как бы это не происходило — процесс все равно двусторонний. Я вижу в тебе часть его сути. А это практически родство. Иного порядка, чем родство по крови, но все же… Где он?

— В Управлении.

— Прекрати играть со мной, дитя. Мне нет дела до того, что происходит, я просто хочу видеть своего сына. Такие, как ты, сделали это, — эльфа передернуло от отвращения, — с ним, теперь такая, как они, поможет мне его увидеть.

Халатир опирался руками о подлокотники, длинные пальцы, впившиеся в деревянные набалдашники, выглядели, как птичьи когти. Он наклонился вперед и смотрел, чуть прищурившись, зло, холодно. Я выдержала — на меня Кастор Холин почти так же смотрел. Эльф вдруг обмяк, словно из него выдернули стержень, и откинулся на спинку кресла. А я зажмурилась и посмотрела на него сквозь призму темного дара. Вот теперь я отвела взгляд. Его холодный белый свет был горек, но все равно слепил и обжигал.

— Как он? Насколько он все еще жив? Насколько он все еще он? — голос на грани шепота.

Я кожей почувствовала вибрацию силы. Отгородилась щитом — ненадолго, но поможет.

— Хлипкая защита, если мне придет в голову использовать дар. Почему ты молчишь?

— Я не знаю, что вам сказать. Я не знала вашего сына до того, как он стал таким, каким стал, но он жив, и он не один.

— Даллине при рождении было предсказано найти счастье после смерти. Что бы это не значило, это сбылось. Отведи меня.

— Не сегодня, нолдор. Поздно. Я устала. Одна ночь ничего не решит.

— Одна секунда может решить все, дитя. Один шаг.

Если эльф хотел мне что-то сказать, ему следовало говорить прямо. Я устала в том числе и от загадок, иносказаний и намеков, но в эту игру можно играть вдвоем.

— Шаг назад или вперед?

— Дорога начинается там, где мы на нее ступаем. Но кто сказал, что нельзя пересечь ее поперек или просто сесть на обочине?

Эльфы… Сияют, очаровывают, страдают от придуманных проблем и говорят метафорами. К демонам.

Не дождавшись реакции на свои слова, Фалмарель встал, поклонился и ушел. Не прощаясь. Тоже чтил некромантские традиции?

Глава 4

— Шел бы ты домой спать, Мар, — голос Става вплетался в низкий рокочущий звук распределительной будки магопровода. Оттуда же, из-за угла, вместе с голосом гнома, тянуло сладковато-терпким запахом курительной смеси. Я вовсе не собиралась подслушивать, но раз уж так вышло…

Я пришла на смену. В кабинете Холина имелись следы хозяйского пребывания в виде помятой стопки отчетов и недопитого чая, а самого хозяина не было. Дежурный кивнул на служебную дверь, ведущую во двор. Собственно, вот я и тут. Села, прислонившись плечом к стене и свесив ноги с крыльца. Здесь было тепло. Утреннее солнце пока не уползло за угол. За тот самый, где прятались Холин и Став. Ни разу не видела, чтобы гном курил, но иногда от него пахло ароматным дымом, и я сразу представила его именно с трубкой.

— Где ты был полночи? Зачем просил подстраховать? Вернулся выжатый, будто полгорода упокоил.

Снова потянуло дымком. Ответа не было. Было выразительное напряженное молчание. Это так напомнило разговор с отцом, что я представила Холина, нервно дергающего край манжета, прячущего взгляд и кусающего губы. Папа не кричал, спокойно и устало сообщил, что раз я считаю себя достаточно взрослой, чтобы лезть головой в камин, он снимает с себя ответственность за мою безопасность. Лучше бы поорал. И мне бы полегче стало и ему. Вышло, как вышло. Про планшет спросить не решилась, мне словно язык узлом завязали. И я молчала, дергала рукав, прятала глаза и кусала губы. Холин, конечно же, вел себя сейчас совсем не так. Наверняка, руки в карманы сунул, плечи ссутулил и хмурится, а глаза от недосыпа красные, уставшие и… злые. Почему-то казалось, что злые.

— Я запутался, Став. И понять не могу, куда мне теперь и что важнее, должное или нужное.

— Да уж вижу. Не знаю, во что ты влез и знать не хочу, но можно же…

— Уже нет. Слишком все… Теперь только ждать

— Балда ты, Мар. Нет ему… Все, это когда бездна под ноги легла.

— И много ты знаешь о бездне? — голос отстраненный, почти чужой и знакомый одновременно, такой же, как дым от трубки гнома.

— Много. — Ответил так, что ознобом проняло.

— Сколько тебе лет, Став?

— Больше твоего, Мар. Мне как тебе сейчас было, когда в Иль-Леве началось. Я оттуда, арГорни клановое имя. Из Ливено. Вся семья жила. И в Ильне чуток. В первый год еще ничего было. Потом заварилось. Там изумрудные жилы, старые, но богатые. Думаешь, откуда у Ливиу деньги водились? Самая большая шахта как раз под Ливено была. Теперь ни шахты, ни Ливено. Все под землю ушло. Я вообще-то маг-проходчик по зачистке. Сам понимаешь, где старая шахта там и мертвых полно. И прочих тварей. Когда земля ходить начала, объявили эвакуацию, уехало от силы треть, в основном люди. Из наших только часть и то, те, что внизу не работали. Я со смены вернулся и подался к усадьбе. Там уже кризисный центр развернули. Целый поселок отгрохали. Нужны были опытные специалисты, денег сулили много. А я жениться хотел. Поехал, взяли, не глядя, а вернуться уже некуда было. Разлом открылся. Тряхнуло знатно. Ливено под землю ушел, хутора некоторые, Бездань враз высохла, будто и не было там озера никогда. Половину Ильна, как ящер языком слизал, а вместо второй — кусок чужого города и народца чуток, тыщи две. Такой вот обмен. Поменялись нашими с темнофейским миром. Тогда-то до верхушки дошло наконец, что это не просто аномально сильный темный выброс. Кстати, дед твой, Север Холин, впереди всех жезлом махал, только не слушал его почти никто. Университетские только. Он целое состояние вбухал в программу адаптации случайных переселенцев и фонд под это дело открывал, а не то, что сейчас пишут. Умные