– Проверяй, – милостиво разрешил я. – И доложи, как только свяжешься. Следующий сеанс без имен, названий, задач и ориентиров, только намеками. Понял?

– Так точно!

А ведь Линна киску замочила… Москвичка тоже вспомнила и горестно вздохнула.

Вот такая картинка.

Если только сказанное давеча президентом-эзотериком есть истина, чему пока нет никаких доказательств. А я все равно почему-то уверен, что где-то так оно и складывается, что коврик, подложка, на котором стоит происходящий на моих глазах апокалипсис, так и выглядит. И азартно мне через это – край.

Негадов на переднем пассажирском тихо перешептывался с Линной, которая тоже горазда поболтать за умное и важное, хотя за ситуацией москвичка следит куда более пристально, чем прикомандированный к группе исследователь космических дольменов. Выбрали время… Делал им замечание, не слушаются. А дергать лишний раз не хочу, пока не припекает, все и так дерганые.

– Не соглашусь. У евреев вполне может получиться, традиции сильнейшие. – Негадов свистящим шепотом упоенно продолжал выстраивать конструкции будущего мира.

– Не знаю, не знаю, – еле слышно откликнулась филологиня, поправив на голове прибор. – Я более склонна к постановке этнокультурам летального диагноза «исчезающих сущностей». При невероятной плотности и напряженности мирового инфополя и нарастающих темпах общепланетарной культурной унификации человечество как бы торопится ускорить процесс слияния и поглощения национальных культур, чтобы, таким образом, поскорее решить конфликт цивилизаций…

Чудо-очки я у него забрал и вручил Линне, водитель должен видеть, куда едет. А найденный в грузовом порту «ночник» так и остался на «Тунгусе», без него дед не сможет контролировать берег.

– О чем вы говорите, Лидия Арка… простите, Линна?! – чуть не захлебнулся эксперт по иным мирам. – Какое инфополе? Все упало, обрушилось, исчезло! Так что, дорогая моя, сейчас сила за генетикой… Те, кто в конкретном регионе не попал под удар ГО, либо выжили после нескольких попаданий ГО разного типа, имеют все шансы и дальше…

В целом же настроение под стать погоде – сложное. Только что прошел мелкий короткий дождь, и мокрая дорога впереди чуть поблескивала под тусклым светом спрятавшейся за облака луны. К мосту «Лендровер» подъехал, когда темнота уже стала заполнять гигантскую запертую горами долину большого города. Наверху было посветлее.

– Вы все еще ищете в мире чистоту? Чушь! Тысячелетия сделали свое дело. Бывает так, что с виду – еврей евреем, а внутри доминируют гены испанца!

– Почему испанца? – удивился Юлик.

– Да не знаю я! Просто так сказала!

– Ну-ка, тихо вы, оба, – буркнул я. – Разбазарились.

Темень подступила вплотную к замершей машине, окружила ее, резко очертив крошечное пространство тепла и уюта, где сидели и ждали неизвестно чего три человека. Она упрямо старалась проникнуть еще глубже через форточки и приоткрытую с моей стороны дверь. Неожиданно причудилось присутствие рядом какой-то нечистой силы. Чтоб тебя… Линна впереди зябко передернула плечами от подобного же ощущения – я чувствую ее страх. Даже говоря со мной, женщина старалась не разворачиваться, чтобы за спину не подглядывала чернота лобового стекла.

– Общая генетика изначально порождает… нет, она несет в себе программно заложенную положительную комплиментарность! Человек подсознательно опознает своего и проникается симпатией, сочувствием! – быстро же он отдышался…

Ерунду говорят. И вообще, не о том трут.

Сама по себе генетическая общность для человека – слабый клей. Нужно еще кое-что.

В нашей роте костяк составляли сибиряки – мне повезло. Хрен его знает, чей это был эксперимент, но так сделали, и сделали правильно. Классической черной дедовщины в подразделении не было – да и как ее заряжать, когда Первая рота была создана не в стандарте «погулять на плацу с лопатами», а имени Героя Советского Союза Алексея Каширина, и вся с высшим образованием. Дедовали немного, но лишь для порядка, чтобы боец службу прочувствовал. Когда я стал сержантом, то на вечерней поверке в ротном строю частенько стоял первым. И на главный вопрос переклички: «Младший сержант Каширин!» – я и отвечал: «Младший сержант Каширин пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины». Леха, наверное, был классным парнем, чего там – ну-ка, набеги на пулемет МГ-42… Прикрой братву, так сказать… У него и кровать своя была. Кровать Героя.

Мы постоянно дрались. Тогда не понимал, а сейчас порой думаю – офицеры нас словно натаскивали, поэтому и хлестались часто. Дрались с кавказцами. Говорю же, мне повезло, это была сибирская рота, и драться было весело, мне нравилось. В Чечне к тому времени притухло, а нас один хрен готовили к старту на Моздок, а потом в район Ботлиха, где формировали горную бригаду и строили полигон. Чеченцев в роте не было – оттуда призывников в войска вообще не отправляли, отсеяли. Базар, правда, катался, что в 2007 году решили вновь попробовать, в Грозном сразу прошли акции протеста, в дело включился уполномоченный по правам человека в Чечне, депутаты, и инициативу зарезали. Как сказал один командир роты из Ханкалы: «Можно представить, чтоб палестинцев призывали в израильскую армию? Исключено. Вот у нас то же самое, видимо, происходит».

Были дагестанцы, однако обобщающее «Дагестан» к своим парням в роте применялось редко. Я конкретно знал, кто есть кто: это кумык, это аварец, а вот табасаранец, акушинец, цумандинец… – и на многих языках до сих пор помню, как попросить закурить. Их всегда интересовала конкретная принадлежность того или иного новобранца к народности или к определенному сельскому обществу: «С какого селения?», «Ты откуда?». Сейчас удивительно это слышать, но из опыта своего и рассказов людей, послуживших гораздо ранее, знаю, что Кавказ беспределу поддавался со скрипом, контра набирала силу постепенно. Простые сельские парни поначалу просто не понимали, за каким лешим им наскакивать на русских… Сейчас-то я жизнью подбит, как надо, и хорошо вижу, что это была нормальная работа, задание, прицельная стрельба. В тему вражды были вброшены деньги, огромные деньги, и они, в конце концов, свое отыграли. Надо было натравить, вот и натравливали.

Сибирь – это далеко не Дагестан. Но и не центральная Россия. Огромные расстояния, история освоения, климат, воздействие на характер и менталитет множества лагерей и зон, что прошлых, что нынешних – все это сказывается. И вот думаю: что будет, если какая-нибудь скотобаза из-за речки начнет вбрасывать такие же деньги и с такими же целями к нам? Регулярно вбрасываемые или имеющиеся реально проблемы постепенно сплачивают людей вокруг общности более высокого порядка, уже не генетической, а общности территориальной, экономической – работает инстинктивное желание прирасти числом. И теперь мы имеем устойчивый репутационный бренд «Дагестан» со всеми вытекающими, пока счастливо избегая устойчивого «Сибирь», спаси господи.

Мы были земляками – дрались дружно. В бытность свою курсантом хорошо помню один и тот же сценарий – каждый раз после любого сбора в клубе сержанты выгоняли нас на улицу, где уже стоял супротивник – хорошая такая толпа кавказцев, с которыми наши сержанты успели погавкаться. В морозной тьме уральской ночи ревело: «Кавказ, Кавказ!», и шел мощный пресс, психологический, громкий, напористый, типа «Сдайтесь заранее!».