Ее сердце и так уже отдано ему, и неважно, чье оно – простой булочницы или королевы. По крайней мере, ее пустая и мелкая жизнь обретет смысл.

Кэт стало казаться, что она поднялась над толпой и смотрит на себя сверху. Все звуки смолкли. Она видела, как в полной тишине поднимается на возвышение. Видела, как Король беззвучно берет ее за руку и выводит на середину. Но там словно стояла другая девушка, бледная и растерянная. Та девушка приносила в жертву свое счастье ради чего-то большего, чем она сама.

Смиренно соглашалась с тем, чего не должно быть.

Ее сердце сморщилось, усохло, как чернослив.

– Как вы все знаете, – говорил Король, пританцовывая и привставая на носки, – в последние недели наше королевство подверглось ужасным испытаниям. Однако в моей власти отвлечь вас от этих п-пугающих обстоятельств и дать всем повод для ликования.

Он помолчал, сияя.

– Эта юная леди, стоящая перед вами, доказала свою храбрость и проявила доблесть. И я… – Король смотрел на Кэтрин блестящими глазами. Он взял ее за руку. – … я восхищаюсь ею, обожаю ее.

Кэтрин, сильно вздрогнув, вернулась в свое тело, и все, что казалось далеким, снова приблизилось. Было очень душно. От паники и невозможности поверить в происходящее Кэт задыхалась. Она приказала себе быть сильной, но как выполнить приказ, если сама не веришь, что это реальность?

Неужели только вчера Джокер принес ее к паточному колодцу? Только вчера он целовал ее нежно, почти не дыша?

– Леди Черепашьей Бухты Кэтрин Пинкертон, – оживленно и торжественно продолжал Король. Его голос казался ей оглушительным. Он преклонил перед ней колени. Пальцы у него были коротенькими и толстыми. – Окажете ли вы мне величайшую честь, согласитесь ли стать моей супругой и моей королевой?

В толпе восхищенно заахали.

Кэтрин отвернулась от Короля и посмотрела на людей, которых знала всю жизнь. Все они казались сейчас такими радостными, такими искренними.

Ее поразила мысль о том, что Король, кажется, прав. Он хотел сделать вид, будто никаких нападений не было, как не было и жуткого, совершенно настоящего и реального Бармаглота. Король хотел, чтобы его подданные были счастливы и по ночам спокойно спали в своих постелях. А для этого необходимо чем-то занять их мысли. Свадьбой, например. Новой королевой – королевой, которая сразилась с Бармаглотом и осталась жива.

Трусливое решение, но оно помогло.

Кэт задумалась о том, что случится с Червонным Королевством после того, как Джокер получит обещанную награду. Когда ее сердце будет отдано ему и вместе с ним отправится в Шахматное королевство, а это в Червонном королевстве останется пустая оболочка вместо королевы.

Она представила, как все вернутся к обычной жизни, притворяясь, будто ровным счетом ничего не произошло. Притворяясь, что все прекрасно.

Она нужна Шахматному королевству. А Червонному – не нужна.

Распрямив спину, Кэтрин повернулась лицом к Королю, который все еще стоял на коленях, держа ее руку в своих влажных ладонях. У него было веселое открытое лицо. Он не заслуживает такой ловушки – оказаться женатым на неблагодарной женщине.

Кэт поймала его взгляд и растянула губы в улыбке.

– Да, Ваше Величество.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как толпа взорвалась приветственными криками. Все дамы вокруг прикладывали кружевные платочки к уголкам глаз, будто умилялись чему-то прекрасному. Мужчины махали шляпами. Оркестр грянул бравурную мелодию, оглушая собравшихся.

Кэтрин поискала глазами родителей. Маркиз стоял рядом с матушкой и обнимал ее за плечи. Вид у них был счастливый и гордый.

Кэт показалось, что она впервые видит этих людей.

Она вглядывалась в толпу, но не видела Джокера. А ей хотелось знать, так ли он несчастен сейчас, как она. Хотелось знать, понимает ли он, почему она так поступает. Благодарен ли за эту жертву или сердится на нее за нарушенное обещание.

Гости окружили возвышение плотным кольцом. Дамы, с которыми Кэт никогда не была близко знакома, хватали ее за плечи, сжимали в объятиях, целовали в щеки, с обожанием пожимали руки. Она слышала, как Вдовствующая графиня Раздватрикс отпускает скабрезную шутку по поводу первой брачной ночи, а кто-то из придворных заключает пари насчет того, когда у королевской четы появится первенец.

Поздравления Кэт пропускала мимо ушей.

Какая же вы счастливица…

Маркиз и Маркиза просто места себе не находят от радости…

Вы будете прелестной королевой…

Кэт то и дело вытирала руки о пышную юбку, пытаясь стереть с них следы всей этой непрошенной и неуместной доброты. Это ее решение, напоминала она себе. Она сама сделала выбор.

Объявили танец, и в зале снова загремели приветственные крики. Кэт и Король спустились с возвышения и проследовали к танцевальной площадке. Вскоре она уже стояла лицом к лицу с Королем и смотрела на его закрученные усики, сияющие газа и улыбку, счастливее которой не могло и быть.

– О, леди Пинкертон, мой утонченный трюфель! – сказал Король, и в его глазах блеснули слезы. – Вы сделали меня счастливейшим из смертных!

Кэтрин ощутила, как в груди шевельнулось чувство вины.

Как же ей скверно, вот-вот стошнит.

Долго ли она продержится, изображая фальшивую радость? Вряд ли ее хватит на целую ночь, не говоря уж о целой жизни.

Оркестр заиграл вступление, и Король протянул ей руки. Запихав свою язвительность как можно дальше, Кэт протянула ему свои руки.

Но танец не успел начаться, когда по бальному залу прокатилось эхо сильного удара – массивные двери распахнулись и с грохотом ударились о кварцевые стены. Порыв ветра погасил свечи над головами, зал погрузился во мрак.

Из открытых дверей падала полоска света, а вместе с ней на пол легли две длинные тени, протянувшиеся почти до того самого места, где стояли Кэт и Король. Один силуэт ей запомнился с той первой ночи в саду – человек в капюшоне, сжимающий в руке огромный кривой топор. На голове у второй был трехрогий колпак.

В дверном проеме стоял Джокер в черном шутовском костюме. Маску из перьев сменил грим – угольно-черный контур вокруг глаз и разбитое сердце, истекающее кровью. На плече у него сидел Ворон.

– Джокер? – пискнул Король.

– Джокер, – выдохнула Кэтрин.

В темноте она почти не различала его лица, но знала, что он смотрит на нее. На нее одну.

– Я знаю выход, – его голос был спокоен и как нож врезался в наступившую тишину. – Я нашел выход, Кэтрин. Мы можем быть вместе и спасти Шахматное королевство, и вы сможете открыт кондитерскую, всё вместе.

Кэт слушала, приоткрыв рот, забыв обо всем, не смея надеяться.

– Вам придется бросить это, – продолжал Джокер, обводя рукой зал и гостей в масках, – но я подозреваю, что вы и сами этого хотите.