Когда Шагги в день своего одиннадцатилетия вернулся домой из школы, на верхней ступеньке крыльца стояла коробка из-под обуви, а рядом с их домом было припарковано черное такси. Юджин охладел к Агнес после вечеринки, это было настолько очевидно, что даже Лик заметил. По вечерам, когда ей не нужно было на заправочную станцию, Агнес курила одну сигарету за другой, разговаривала по телефону и подчеркивала строки в своей книге про двенадцать шагов[120]. В такие вечера Шагги и Лик лежали без сна. Они переглядывались в темноте, когда слышали, как она вздыхает, смотря позднюю телепередачу. Но они знали, что происходящее на экране ее ничуть не интересует.

Шагги три дня не ходил в школу. Он симулировал спазмы от запора и бродил за ней по дому, читая вслух «Данни, чемпион мира»[121]. Он думал, что если заполнит каждое ее мгновение своей болтовней, то она, может быть, воздержится от выпивки. Он стоял перед дверью ванной, пока она писала, и рассказывал ей про фазана, которого обманул Данни с помощью снотворного. Он забирался в ее холодную кровать по вечерам и читал без передышки, пока она лежала без сна. Когда ей стало невыносимо это пристальное внимание сына, она подсунула ему магнезию[122] и облегченно вздохнула, когда его так пронесло, что он решил вернуться в школу.

Шагги сел на крыльце, поставил коробку непонятного происхождения себе на колени. Внутри, среди облаков тонкой оберточной бумаги, лежала пара черных футбольных бутс. Шагги стащил с ног школьные туфли и надел шипованные бутсы. Он прошелся туда-сюда по тропинке. Бутсы были ему велики размера на два, но они не отличались от тех, что носили в школе другие ребята. Он принялся ходить кругами, размышляя, сделают ли его эти бутсы более нормальным.

Взвесь магнезии урчала у него внутри, расслабляя содержимое его желудка. Он взялся за ручку двери, но та оказалась заперта. Он прекрасно понял, что это означает. Ожидая в тени дома, он радовался, что Юджин вернулся. Даже какой-нибудь Макавенни в роли отца был лучше, чем его мать в запое. Он прижал ухо к двери и стал молиться о том, чтобы Юджин остался, чтобы его мать нашла в себе силы воздерживаться от алкоголя и успокоиться. Потом он попросил Господа сделать его нормальным ко дню рождения.

У него снова скрутило живот. Одну руку он прижал к своей урчащей заднице, а другой со всей силы дернул за ручку. Ключ в замке повернулся, и дверь распахнулась.

Это был не Юджин. В дверях стоял его отец. Он приглаживал волосы над лысеющей макушкой, ошеломленно глядя на мальчика.

– Ты уже вернулся домой из школы? – только и сказал он, хотя столько времени не видел сына.

Шагги с широко раскрытыми глазами кивнул ему, как недоумок. Он не видел отца с дня той встречи у Раскала три года назад. Шаг заправил сзади рубашку в брюки и кивнул, показывая на ноги мальчика.

– Значит, подарок тебе понравился?

Шагги посмотрел на свои ноги и понял, что черные бутсы вовсе не от Юджина. Прежде чем он успел ответить, отец ухватил его за подбородок и сказал:

– Заебись. Так у тебя на подходе такой же нос, какой был у этого старого громилы фения.

Рука Шагги в оборонительном движении взлетела к его кэмпбелловскому носу. Он пощупал маленькую носовую косточку, растущий на ней горбик, похожий на руль.

Разочарованно покачав головой, Шаг вытащил из кармана монетницу, которой пользовался на работе. Движением большого пальца он вытащил две двадцатипенсовые монетки.

– Держи, если займешься боксом, может быть, тебе кто-нибудь его сломает.

Шагги скорее от потрясения, чем из неблагодарности, некоторое время смотрел на монеты. Шаг неправильно понял его взгляд и неохотно выкатил еще четыре пятидесятипенсовые монетки.

– И больше не проси! – Он недовольно уронил монетки в ладонь мальчика. – Так ты уже начал приударять за девчонками?

Ему никогда еще не задавали такого вопроса. Он пожал плечами. Шаг вспомнил себя одиннадцатилетним и приписал реакцию мальчика ложно понимаемому чувству скромности.

– Ну что ж, может, ты все же из породы Бейнов? – Он облизнул нижнюю губу. – Прекрасный возраст – самое время вставлять девчонкам в хлебницу, ведь еще года два пройдет, прежде чем от этих шалостей может случиться серьезная беда.

Шагги пришла на ум только хлебница бабушки Лиззи и хлеб с толстой горбушкой, который она всегда там хранила. Вспомнил он о том, как она припрятывала для него горбушки, а потом намазывала маслом и съедала сама.

– Ну я тут не могу с тобой целый день разговаривать. Ты тратишь мои деньги быстрее, чем я их зарабатываю. – Шаг обошел сына и, простонав, сел в машину. Мальчик увидел, как черная машина просела под весом отца. – Не забудь приглядеть за матерью. Смотри, чтобы она не связалась с каким-нибудь католиком, понял меня?

Его отец завел двигатель и укатил, не попрощавшись.

Шагги повернулся к тихой темноте дома. Он снял с себя бутсы и, размахнувшись, бросил их в сторону торфяного болота, потом вошел в дом и увидел мать – она сидела на краю своей односпальной кровати. Покрывало за ее спиной было смято, а у ее ног стоял пакет, полный «Спешиал Брю». Они ошеломленно смотрели друг на друга, словно оба пробудились от одного и того же мирного сна, словно им требуется какое-то время, прежде чем они найдут в себе силы подобрать слова и говорить.

Он слышал, что она преуспевает, вернее, он ничего не слышал, и в этом-то и было дело. Прошло больше года с того дня, как она в последний раз звонила в диспетчерскую такси. Четырнадцать месяцев с тех пор, когда она грозила всеми муками ада диспетчеру или обещала вонзить нож в мальчика, а потом отравиться газом. Уже больше года он ничего о ней не слышал.

Приближался день рождения сына, давая Шагу хороший повод своими глазами увидеть, что там происходит. Один из водителей обзавелся ворованной партией черных бутс. Они подогнали взятый напрокат фургон к тягачу с прицепом, и пока его разгружали, без всяких проблем украли шестьдесят пар бутс прямо среди бела дня на Сокихолл-стрит.

Какой мальчишка не любит футбола? Если у Агнес новый мужчина, Шаг просто продаст их кому-нибудь. Никакой беды в этом нет. Если у нее нет мужчины, то он поинтересуется, почему она перестала донимать его, Шага. Она ущемила его самолюбие совершенно неожиданным образом, а потому он в подарочный пакет сунул шесть банок «Спешиал Брю».

Шаг опустил окно в машине и прислонил