Даже лишенное своих защитников, чья доблесть и неукротимость в бою давно вошли в Сольсуране в поговорку, Гнездо Ветров оказалось крепким орешком, способным противостоять не только ордам дикарей, но и технике Альянса. Сбитый из требушета вертолет наверняка попадет в учебники по военному делу во многих мирах. Кто же все-таки свершил этот эпический подвиг? Неужто в самом деле Птица? Но почему тогда в эфире все слышали голос Синеглаза?

Впрочем, размышлять об этом, спускаясь во главе пятитысячного войска на полном скаку по каменистому склону, было просто некогда. Зенебоки, которые в горах чувствовали себя лишь немногим более уверенно, чем слоны, перейдя на галоп, не остановятся, даже наткнувшись на живую преграду варрарских обозов. Так что слетевшего с пляшущей, как броня форсирующего каменистую пустошь «Горыныча», мохнатой спины ожидала жуткая и бесславная гибель под копытами.

Классический боевой строй сольсуранской зенебочьей кавалерии напоминал тевтонскую «свинью», усиленную индийскими боевыми слонами. На занятиях по исторической реконструкции это мыслилось как-то так. Впрочем, Олегу их удар по позициям варраров напомнил скорее танковую атаку на Ванкувере, когда прорвавшие оборону «Драконы» Альянса, похоронив заживо крепко окопавшуюся пехоту, принялись давить палатки госпиталя.

За годы жизни в Сольсуране он пролил немало варрарской крови и не испытывал жалости ни к налетчикам, регулярно разорявшим города и села на границе, ни к захватчикам из Красных Земель, с которыми безжалостный Иитиро поступил согласно законам военного времени. Пусть только попробуют в Совете заикнуться по этому поводу об этических нормах и соображениях гуманизма! Но безмозглые дикари, в наивной уверенности успеха своей кровавой авантюры, притащились под стены Гнезда Ветров вместе с семьями, и именно они первыми попали под удар.

— Что ты делаешь, брат? Это же варрары! — недоуменно воззрился на Олега Смерч, приметив, что тот пытается объехать кибитку, в которой на разные голоса ревели от страха рахитичные чумазые ребятишки. — Надо давить этих дикарей, чтобы и семени их поганого не осталось!

— Правда Великого Се запрещает убивать беспомощных и безоружных! — назидательно заметил Камень. А ведь он помнил не только битву при Фиолетовой, но и побоище в Каменном Граде.

Потом они, частично потеряв скорость (многие воины последовали примеру Ветерка и Могучего Утеса), но не растратив боевой пыл, наконец встретились с варрарским арьергардом, рука привычным движением вынула меч из ножен, и все встало на свои места.

Замах — удар, еще удар, третий, пятый, тридцатый. Взор, превратившийся в безжалостное око хищника, реагирует на любое несущее опасность движение, видит слабые места в обороне врагов, но оставляет где-то на периферии сознания их сведенные мукой, каменеющие от ужаса лица. Слух различает гортанные кличи кутиганов, привычные боевые сигналы народов Урагана и Земли, топот зенебоков, лязг и скрежет клинков, но не пытается донести до мозга проклятья, вопли, стоны, призывы к Хоалу и духам гнилых болот, мольбы о пощаде и предсмертный хрип. Нюх безошибочно выделяет из плотной лавины крепких, острых и кислых запахов омерзительную вонь варрарского страха, которую не может заглушить тяжкий дух их не знающих бани тел, запах крови и развороченных внутренностей, от которого в первом бою настойчиво просилась наружу утроба.

Сейчас, когда брезгливость сменила привычка, думается лишь о том, как бы успеть стряхнуть кровь с клинка, не пытаясь даже всматриваться, что за ошметки с него свисают. Нехорошо, если черен в ладони будет скользить.

Что за незабываемое чувство после двухнедельной разлуки вновь ощутить в ладони привычную тяжесть выкованного по руке меча. Клинок Синеглаза, неплохо послуживший во дворце и во время схватки с наемниками в кабине «Горыныча», на всякий случай приторочен за спиной. В прежние дни в ход бы пошли оба меча. Олег обычно и щит использовал как оружие скорее нападения, нежели защиты. Поврежденная и не желающая пока нормально слушаться рука не оставила ему такой возможности. Он старался действовать преимущественно левой. Десницу, как и у пещеры, прикрывал узнавший в пришельце из надзвездных краев наследника царского рода Камень.

Могучий Утес сейчас ощущал явный прилив сил. Великое пиршество мечей, как сказители обоих миров именовали битву, расправило его плечи, разгладило морщины на лице, вернуло блеск глазам.

— Теперь с духами предков встретиться точно не страшно, да и в пустую породу уже точно не обращусь, — улыбнулся воин царя Афру, вспоминая о племяннике и его беременной жене. — Главное, прогнать захватчиков с родной земли!

Забыть на время о ранах сумел и Палий, который еще на перевале выбрался из люльки и занял место в седле.

— Хочу взглянуть в лицо того негодяя, который подвесил меня к столбу.

— Это не так-то просто! — усмехнулся Иитиро, прочерчивая в воздухе клинком катаны, на которую воины травяных лесов взирали со странной смесью удивления и восхищения, какой-то иероглиф. — Князь Ниак имеет сотню обличий.

— Когда слишком часто меняешь маски, — покачал головой Могучий Утес, — есть риск и вовсе потерять свое лицо.

— С лицом или без лица, — пообещал Смерч, — мы его поймаем и повесим на воротах Гнезда Ветров. А до этого загоним в пасть к Трехрогому всех варраров.

— За наших отцов! За Сольсуран! — воззвал к воинам седовласый Буран. — И да помогут нам Великий Се и духи-прародители!

Если бы Олега попросили написать не научную статью, а средневековую летопись, он бы назвал это сражение битвой двенадцати народов. Ибо змееносцам и трем ордам варраров противостояли семь сольсуранских племен, включая Могучего Утеса, род которого с возвращением на землю отцов Валуна и Руды обрел надежду, а также ребята со станции. Конечно, в любом конфликте Альянса и Содружества семерых измотанных, вооруженных абы чем бойцов никто бы просто не воспринял всерьез. Но здесь их называли вестниками Великого Се, и эту святую веру в почти божественную природу волей-неволей, но приходилось оправдывать. А Олега еще и пять колец доблести обязывали.

— Ну что, братишка! Спорим, в этой битве я утру тебе нос! — не утерпел, поддел приемного брата задира Смерч.

— Сначала догони! — хмыкнул в ответ Олег.

— Ох, сынок-сынок! — со вздохом глянув на расцвеченное причудливым узором ожогов, ссадин и синяков лицо приемного сына, благословил его на битву Буран. — Поберег бы ты немного себя! Хотя бы ради своей царевны!

— Коли жена первая поднимается для обороны дома на стены, негоже мужу оставаться в стороне! — напомнив великому вождю про сбитый вертолет, отшутился Олег.

Конечно, привычного темпа, увы, не достичь! Еще одна остановка сердца до срока, который ему отпустили, совсем не нужна! Тем более, Сема-ии-Ргла рядом нет. С другой стороны, слишком глубоко врезаться во вражеские ряды в