— Солдатам это не понравится.

— Представьте это как совершенно безопасное испытание, господин, тем более что так оно и будет. Мы встанем на западной стороне тропы, почти под защитой корневых кустов. Я предложил бы вам нанести мелкую травму деревьям на восточной стороне.

— Травму?

— Я имею в виду, причинить деревьям рану. Эту работу можно поручить отдельному элементу, использовав телегу для его прикрытия. Все остальные укроются в корневых кустах на этой стороне дороги. И тогда будем лучше понимать, что ожидать впереди.

Рваноухий издал задумчивый звук, но они с Шелковинтом уже уходили прочь, и Равна не слышала окончания разговора. Телеги наконец расставили, керхогов укрыли чуть позади. Джефри и Амди не были видны, а Ганнон и Читиратифор двинулись в сторону Равны. Последний нес в зубах плотницкий топор. Равна вдруг поняла, что Рваноухий понял, как развлекательное убийство может решить его другие проблемы.

Стая бросила топор перед Равной.

— Так. Вот ты, — сказал Читиратифор. — Давай через дорогу и сделай надрезы на среднем дереве.

— Делай, что тебе Читиратифор велел! — Ганнон махнул рукой к восточной стороне тропы. — Да бери ж ты топор, чтоб тебя!

Он метнул топор поперек тропы — вертящееся лезвие воткнулось в землю в двух метрах от ног Равны.

При звуке голоса Ганнона Амди и Джефри подошли вокруг фуражной телеги. Наверное, кормили керхогов. Погода была такая теплая, что не было необходимости разогреваться от ходьбы, но все равно кормить голодных животных работа была грязная — не того сорта грязная работа, что любил Ганнон.

— Ты что к Равне пристал? — заорал Джефри.

Ганнона от нее отделяли добрых десять метров, так что это явно не было обычное приставание.

— Хочет, чтобы я дерево ему срубила! — крикнула в ответ Равна.

— Что?

Амди и Джефри побежали к ней, но Читиратифор небрежно встал у них на пути. Из седельных сумок он вытащил боевые топоры и лениво покачивал ими. Равна заметила, что возницы взяли арбалеты на изготовку.

Ганнон махнул Джефри рукой:

— Так-то, Джеф! Остынь.

Джефри смотрел на Равну, оставшуюся в одиночестве, взметнул глаза выше, к деревьям. Резко повернулся к ближайшему элементу Читиратифора:

— Она же тебе нужна! В этом был весь смысл экспедиции!

По всему Рваноухому проползла ленивая улыбка. Он небрежно крутанул боевой топор.

— Ошибаешься. Двуногая Равна живая мне не нужна. Она мне как раз сейчас пригодится. И пользы от нее будет больше, чем от двуногих бывает.

Ганнон нервно засмеялся и сказал Джефри:

— Так что, Джеф, расслабься.

Джефри злобно на него глянул, потом на окружающие стаи. На миг даже ветер стих, и Равна поняла, что Амди был абсолютно прав. После гибели Ремасритлфеера Читиратифору ничто не мешало выполнить собственную задачу. Джефри, только не пытайся с ними драться. Кажется, Амди чувствовал то же самое. Издавая жалобный писк, он пытался удержать Джефри, хватая за манжеты брюк.

— Ладно, — сказал Джефри и протянул руку к ближайшему из Читиратифора: — Дай тогда мне тоже топор.

— Кретин! — скривился Ганнон.

Секунду Равне казалось, что Рваноухий сейчас полоснет Джефри по руке. Но стая скрипуче засмеялась и подбросила в воздух один из топоров.

Джефри поймал топор на лету, отбросил пинком Амди и шагнул через тропу к Равне. Амдиранифани шел вокруг него.

Смех Читиратифора перешел в громкий хохот. Он что-то сказал Шелковинту и возницам — все они радовались развлечению. Их начальник собирался показать им, что это за такие деревья смерти, причем не рискуя никем ценным. Читиратифор что-то булькнул Амди тоном приказа.

Амди ответил на человеческом языке:

— Нет, я Джефри не брошу.

Слова были смелые, но глаза слишком белели в орбитах.

Читиратифор сердито загремел, потом добавил по-самнорски:

— Ты представляешь интерес, но наказать тебя можно. Хочешь быть семеркой? Или шестеркой?

— Да пусть его, господин, — вмешался Шелковинт. — Может стоять возле дерева с корневыми кустами. Это относительно безопасно.

Амди сжался, отступая к дереву, которое указал Шелковинт. Равна заметила, что место для лагеря выбрано очень тщательно — у всех ближайших деревьев корневых кустов не было.

Читиратифор следил за движениями Амди, и по нему разливалась улыбка.

— Трусливый шут. — Он повернулся к Равне и Джефри, но и для них у него нашлось доброе слово. — Теперь ты, самка. Бери топор и руби дерево, что у тебя за спиной. Вот это, Шелковинт?

— Именно оно, мой господин. Это почти наверняка истинный убийца, а нижние стрелы у него отлично уже напряжены.

— Керхоги надежно укрыты?

Шелковинт посмотрел в сторону телег и животных.

— Да, надежно. — Керхоги беспокойно перетаптывались, будто и они поняли, что сейчас будет что-то необычное. — Вы идеально их расположили.

Читиратифор булькнул что-то остальным — как будто начинал представление. Равна расслышала в этих аккордах сочетание, означающее «ставки».

— А ты, самец, встань у следующего дерева слева.

— Но ничего не руби пока, — предупредил Шелковинт. — Надо посмотреть, спровоцирует ли одна атака все деревья.

Рваноухий красовался перед публикой.

— Бери топор, я сказал! — загремел он. — У тебя неплохой шанс выжить. — Он что-то сказал слушателям, в ответ забулькали. — Четыре против одного ставят за тебя. Но если не будешь делать, что я говорю, — смерть верная.

Его возницы наставили арбалеты.

Равна взялась за топорище и вытащила топор из влажной земли. С него осыпались хлопья игл, лезвие блеснуло в предзакатном свете. Топор не боевой, но недавно заточен.

Возницы и Читиратифор следили за ней через дорогу с присущим стаям вниманием, которое всегда вызывало у нее беспокойство. Это для них было не только развлечение. Если не считать держащих арбалеты элементов, каждый из них по большей части заполз под защитное прикрытие корневых кустов. Только Читиратифор, Шелковинт и Ганнон стояли на открытом месте. Ганнон огляделся, вроде бы понял, что открыт. Повернулся и двинулся под ближайший незанятый куст.

Теперь возницы шумели снова. Они запели, и от этой смеси гармоник у Равны уши заболели. Она знала значение распева: Давай, давай, давай! Бывали стаи, которые точно так пели на футбольных матчах.

Она обернулась к дереву у себя за спиной. Амди справа от нее танцевал вокруг в испуганном возбуждении, подвигаясь ближе к корневому кусту, который мог его защитить. Ничего по секрету он сказать сейчас не хотел — по крайней мере ничего такого, ради чего он стал бы рисковать, повышая голос до уровня человеческого слуха. Джефри слева смотрел на Амди, потом на нее… и вдруг она поняла, что они с Амди играют в игру, как в самом своем младенчестве, но сейчас ставка в этой игре — жизнь.