В следующий миг на меня накинулись четверо парней, и я бросил саблю и дал деру, словно перепуганная крыса.

Будь я героем, я бы вступил в схватку с ними и погиб. Будь я супергероем, я бы перебил всех четверых. Я не герой и никогда не строил из себя героя. Что же касается супергероя, это название сэндвича. Понятия не имею, далеко ли я убежал, но надо полагать, довольно далеко. Потом мне следовало бы овладеть собой и вернуться обратно, чтобы сражаться.

Верно.

Кто бы сомневался.

Я не сделал ничего подобного. Убедившись, что оторвался от преследователей, я упал на колени и страстно возблагодарил Бога, сохранившего мне жизнь. Я не попытался вернуться к месту сражения. Там действительно состоялся жестокий бой, многие погибли, и наши потерпели поражение. Тогда я знал только это, и больше мне ничего не требовалось знать. Пока не забрезжил рассвет, я продолжал стоять на коленях, пытаясь заключить своего рода сделку с Богом. Когда я начал видеть собственную тень, то поднялся на ноги и отправился на поиски дороги, которая, я знал, приведет меня обратно в Рио-Хато.

Иногда не имеет значения, что́ ты намерен сделать. Ты делаешь то, что тебе суждено сделать. Дороги я не нашел. Я вернулся к месту сражения, уже покинутому всеми, кто имел возможность уйти. Я увидел мертвых мулов и мертвых людей — многих из них я знал. Мне кажется, кто-то перед уходом прошелся по полю боя, добивая всех раненых. Или, возможно, не всех, а только таких, чьи раны не оставляли надежды на выздоровление.

Одно представлялось очевидным: никто не грабил трупы. (Нет, я тоже не стал грабить мертвецов.) Впрочем, иначе и быть не могло. Мулы везли столько золота, что ни один человек не потрудился обшаривать карманы убитых или отрезать пальцы с кольцами.

— Крис… Крис…

Слова прозвучали так тихо, что в первый момент я решил, будто мне померещилось. Голос раздался снова, похожий на еле слышный вздох ветра, и я нашел капитана Берта.

Он получил по меньшей мере два огнестрельных ранения. Может, больше, я не знаю. Я бросился к нему на помощь, но почти сразу понял, что это бесполезно, и потому прекратил всякие попытки, когда он велел мне остановиться. В современной палате неотложной помощи, с запасом плазмы, цельной крови и опытным хирургом, капитана Берта могли бы спасти, хотя я сомневаюсь в этом. Для меня же, стоявшего на коленях в джунглях и рвавшего свою рубаху на полосы, это было таким же безнадежным делом, как попытки выпить море.

— Я покойник, Крис. Живой покойник… Я знал, что ты придешь.

Я сказал, что я здесь, рядом, и не уйду, покуда он не испустит дух, а потом прочитаю молитвы за упокой его души.

— Ты любишь карты, Крис. Возьми мои карты… В сюртуке.

Кивнув, я засунул руку в карман просторного синего сюртука, который он всегда носил, и вытащил оттуда карты.

В следующий миг он умер.

Он умер с улыбкой на губах, все тот же крутой пират, все так же уверенный в… В чем? Мне бы очень хотелось знать.

Я сумел сложить руки у него на груди таким образом, чтобы прикрыть одну из ран, но больше я ничего не сделал. Подумал, что надо бы похоронить его или хотя бы попытаться, но я сходил с ума от тревоги за Новию и потому оставил капитана Берта лежать там среди его людей. Позже по длительном размышлении я понял, что он хотел именно этого.

Я собираюсь закончить сегодня вечером. Если мне придется сидеть и писать всю ночь, я так и сделаю. Да, и улечу утренним рейсом. Рассказать осталось совсем немного, и ничто не мешает мне закончить еще до полуночи.

Вернемся в Дарьен — место, о котором я вспоминаю с содроганием.

* * *

«Магдалена» находилась примерно в миле от берега, когда я добрался до Рио-Хато. Это важное обстоятельство — и единственное, которое я помню ясно. «Уилд» уже скрылся вдали, я уверен. Вероятно, остальные корабли тоже. Или на самом деле они находились еще ближе к берегу, чем «Магдалена». Я не помню. Один из увиденных мной кораблей, вполне возможно, являлся «Бретанью». Если так, я в упор не помню, какое у него было парусное вооружение.

Не помню, хотя я стоял на маленьком причале и смотрел вслед уходящим кораблям, пока «Магдалена» не скрылась из виду. Тогда я подумал, что надо бы купить лодку, погрузить в нее запасы воды и провизии и пуститься вдогонку за ними. Но более безнадежного предприятия невозможно было представить, и Новия почти наверняка была уже мертва.

Когда последнее судно исчезло вдали, я отправился в крохотный деревенский трактир, купил бутылку вина, хотя пить мне не особо хотелось, и спросил трактирщика, что у него есть из еды.

Оказалось — только хлеб с сыром, но после первого же прожеванного и проглоченного куска я осознал, что голоден как волк, и у меня не осталось причин для недовольства. После первого стакана вина я осознал, что накануне дважды сражался, не сомкнул глаз всю ночь и был на ногах еще половину дня. Я спросил у трактирщика, сдает ли он комнаты.

Он пожал плечами. (Это был плотный жизнерадостный мужчина лет на десять старше меня тогдашнего.)

— У меня одна комната, сеньор. Всего одна, и она уже занята. — Он немного подался ко мне. — Очень расстроенная дама, сеньор.

— Дама? — Я не поверил своим ушам.

Подавшись ко мне еще ближе, трактирщик прошептал:

— Дама, которая сбежала от пиратов!

Думаю, я отыскал комнату и принялся колотить в дверь кулаком еще прежде, чем он закончил фразу.

Мы обнимались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, а потом легли в постель в середине дня — чтобы предаться полуденному отдыху, предварительно насладившись взаимными ласками. Забавно, но мы почти не разговаривали — мы были слишком счастливы, что нашли друг друга живыми. Словами такие переживания не выразить. Здесь требуются поцелуи, объятья, смех и слезы. Наконец мы встали, велели жене трактирщика накормить нас, а потом снова легли в постель.

Вот что я узнал на следующий день. Лесаж вошел в бухту, где стояли наши четыре корабля, с самым дружелюбным видом. Увидев, как мало людей осталось на кораблях (у Новии было пятеро), он сказал, что это опасно. Что они будут делать, если вдруг появятся испанцы? Он поставил на «Магдалену» двадцать своих людей, объяснив Новии, что дает их во временное пользование, а не в дар. Она не знала точно, сколько человек он поставил на другие корабли, но, вероятно, сотню в общей сложности.

Как только процедуры знакомства завершились и Лесаж с остальными своими пиратами ушел, его люди захватили корабли. Они хотели изнасиловать Новию. Или, возможно, изнасиловали — во всяком случае, несколько из них. Новия сказала, что не изнасиловали, только сорвали с нее платье. Я ей верю, поскольку знаю, что не каждый решился бы на такое.

Так или иначе, она убежала от них, прыгнула за борт и пряталась под выступом кормы до наступления темноты. К тому времени мы оба повидали достаточно много пиратов, чтобы знать: почти никто из них не умеет плавать. Думаю, когда она не показалась на поверхности воды через одну-две минуты, пираты решили, что она утонула.