переведен и я ознакомился с его текстом, значение которого, по-видимому, ускользнуло от членов совета, я отправился в Париж к Клемансо и заявил ему, что я не могу признать эту резолюцию и не смогу продолжать командовать союзными армиями, если резолюция останется в силе. Мы поехали вместе в Версаль к Ллойд Джорджу, который собирался обедать с представителями английских доминионов. Несмотря на некоторое смятение, возникшее в среде собравшихся, тотчас началась дискуссия с британским премьером. Была выработана новая редакция, по которой я сохранял полную свободу при разработке планов операций и был обязан отчетом только главам правительств, тогда как военные представители обязаны были предварительно договариваться со мной о вносимых ими предложениях, касающихся ведения войны.

Тем временем подготовка противника продолжалась и близилась к концу. Во время поиска, произведенного 14 июля в 20 час. французским 4‑м корпусом, было взято 27 пленных. Тотчас же опрошенные, они показали, что ожидаемое союзниками германское наступление начнется в ту же ночь с 14‑го на 15‑е, а артиллерийская подготовка – в 0 ч. 10 м.

Еще до ее начала на всем фронте центральной группы армий началась наша артиллерийская контрподготовка и противобатарейная стрельба. Мы упредили противника в открытии огня. Большая часть наших батарей впервые обнаружила себя во время этих действий.

Тем не менее противник привел свой план в исполнение. В указанный пленными час его артиллерия открыла огонь, а между 4 ч. 15 м. и 5 ч. 30 м. германская пехота пошла в атаку на фронте в 90 км от Шато-Тьери до Массижа, за исключением выступа у Реймса. К востоку от Реймса эта атака потерпела полную неудачу благодаря мерам, принятым ген. Гуро. Не успев подойти вплотную к позиции сопротивления, прочно занятой силами французской 4‑й армии, колонны противника были расстроены метким и плотным огнем наших батарей, а также пулеметов с линии боевого охранения. Тщетно германское командование несколько раз пыталось в течение дня возобновить атаку на эту позицию сопротивления, – ему не удалось вклиниться в нее ни в одной точке.

К западу от Реймса обстановка в этот день сложилась менее благоприятно для нас. На фронте 5‑й армии противник довольно быстро продвинулся вперед между Марной и р. Ардр в общем направлении на Эпернэ и отбросил центр этой армии (французский 5‑й и итальянский 2‑й корпуса) на его вторую позицию. В то же время он переправился через Марну по обе стороны Дормана, оттеснил охранение, расположенное к югу от этой реки, и образовал предмостную позицию на линии Марей-ле-Пар, Коиблизи, Сент-Аньян, Фосуа, где оборонялись левый фланг французской 5‑й армии и правый фланг 6‑й армии.

Чтобы задержать этот натиск противника, в течение 15 июля были брошены в бой армейские резервы и почти все дивизии общего резерва. К вечеру Петэн имел в тылу 4‑й армии только одну пехотную и одну кавалерийскую дивизии, а в тылу 5‑й армии – одну дивизию.

Таким образом, германское наступление, задержанное на фронте нашей 4‑й армии, достигло бесспорных успехов на фронте нашей 5‑й армии и на стыке ее с нашей 6‑й армией. Там противнику даже удалось прорвать наш фронт и переправиться через Марну в районе Дормана. Мог ли этот частный успех привести к достаточно глубокому и достаточно быстрому продвижению, способному расстроить наши соседние соединения и помешать осуществлению нашего плана? Мог ли он заставить нас отказаться от нашего контрнаступления, подготовка которого требовала еще двух суток? Вот вопросы, которые мы задавали себе в течение 15 июля. Однако колебаться не приходилось, если сопоставить слабые результаты, достигнутые противником, с величиной его усилий и мощью, с которой было предпринято его наступление, и учесть пространство, на котором он потерпел неудачу.

Он не добился никакого успеха на фронте более 40 км в Шампани. Он форсировал Марну на протяжении почти 20 км в районе Дорвана. Эти два района были разделены на протяжении 30 км массивом города Реймса и Реймсской горы, оставшимся в наших руках. Поэтому он не мог за 48 час., которые нужны были нам для завершения подготовки нашего контрнаступления, расширить и развить успех, достигнутый им на Марне, так, чтобы решить исход затеянного им сражения. Между тем по истечении этого срока мы могли атаковать его на фронте в 40 км от Эны до Марны мощными силами, во фланг, на новом направлении и по незнакомой ему местности, внезапно, – словом, при таких условиях, которые могли не только нейтрализовать достигнутые им преимущества, но и сделать эти преимущества гибельными для него самого. Для этого нам надо было только неуклонно держаться нашего замысла и плана, по которому мы готовились взять инициативу в свои руки, и перейти в наступление между Эной и Марной. Надо было, не сбрасывая со счетов намерения противника и немедленно парируя непосредственно угрожающую опасность, поддерживать и, если нужно, усиливать эту линию поведения.

На это я и посвятил весь день 15 июля.

Разделяя мою уверенность относительно будущего, главнокомандующий французскими армиями, находившийся под более непосредственным впечатлением событий на поле сражения, был все же озабочен, особенно продвижением германцев к югу от Соммы и в направлении на Эпернэ. Чтобы задержать это продвижение, он собирался взять войска из числа предназначенных для контрнаступления, и прекратить подготовку последнего.

По пути в Муши-ле-Шатель, где я должен был встретиться с Хейгом, я остановился в Ноай, в штабе ген. Файоля, и там узнал об этих мероприятиях. Я немедленно послал в штаб главнокомандующего распоряжение, которое и поправило дело. Подготовка к контрнаступлению продолжалась без задержки.

Однако, учитывая вполне законную тревогу французского командования, я просил Хейга немедленно отправить вторые две английские дивизии, которые, согласно моему письму от 13 июля, довели бы число английских соединений на французском фронте до четырех. Несмотря на его опасения, что во Франции противник предпримет второстепенное наступление, как в Шампани, и нанесет главный удар на участке фронта между Шато-Тьери и Лансом, он согласился с моей точкой зрения, и на французский фронт были направлены еще 2 английские дивизии – 13‑я и 34‑я.

При таких условиях 2 британские дивизии, уже находившиеся в пути и составлявшие британский 22‑й корпус, были предоставлены в распоряжение ген. Петэна для усиления фронта центральной группы армии, занимавшей в данное время оборонительное положение. Две дивизии, перевозка которых только что началась, должны были выгрузиться в районе Уазы и оставаться там в моем распоряжении, а затем быть использованы либо наступательно для усиления нашей 10‑й или 6‑й армии, либо оборонительно – в интересах 3‑й армии.

Таким образом, удалось удовлетворить непосредственные потребности обороны, не останавливая подготовки нашего контрнаступления и увеличив назначенные для него силы.

16 июля прошло без новых происшествий. Германское наступление, не имевшее успеха накануне, не принесло успехов и в этот день.