осень крупное наступление, которое может увеличить наши преимущества, не давая противнику передышки.

Сейчас еще слишком рано более точно определять подробности этого наступления.

V. Наконец, надо предвидеть, что во время этих операций противник, чтобы вырваться из охвата или чтобы сэкономить живую силу, будет вынужден последовательно отходить на заранее оборудованные более короткие позиции.

Эти маневры не должны явиться неожиданностью для союзных армий.

Поэтому очень важно в каждой армии:

– определить возможность отхода противника путем изучения его тыловых оборонительных сооружений;

– наблюдать за противником, чтобы обнаружить малейший признак отхода;

– подготовиться ко всем действиям, необходимым для того, чтобы противник не мог проводить эти маневры непотревоженным».

24 июля, в то время когда еще шло победоносное сражение в Тарденуа, главнокомандующие союзными армиями, фельдмаршал Хейг, ген. Петэн и ген. Першинг, собрались в моей Ставке в Бонбоне для совместного обсуждения открывающихся перед нами возможностей. На этом совещании начальник моего штаба ген. Вейган прочел им вслух вышеприведенную заметку. И я должен признать, что она вызвала у присутствующих некоторое удивление своим смелым размахом, масштабами и числом намеченных операций. Каждый из них высказался со своей точки зрения, не лишенной оснований. Хейг сказал, что британская армия, совершенно дезорганизованная мартовскими и апрельскими событиями, еще далеко не приведена в порядок; Петэн – что французская армия после четырех лет войны в настоящее время истощена и все еще обессилена и обескровлена; Першинг – что американская армия рвется в бой, но еще не сформирована. Как при таких условиях можно было думать о проведении повторных наступлений крупного масштаба?

Признавая всю обоснованность этих замечаний, я указал, что эти временные слабости учтены и что наши силы будут использованы во взаимодействии, и заявил, что считал план возможным и осуществимым, причем его можно будет проводить темпом, который я буду устанавливать в зависимости от обстановки, ускоряя или замедляя его, сообразно успешности нашей операции.

Главнокомандующие не выдвинули формальных возражений. Уезжая, они взяли с собой текст записки от 24 июля и на следующий день сообщили о своем полном согласии – в принципе они согласились на намеченные операции.

На совещании 24 июля был рассмотрен еще один вопрос – о необходимости для союзников при любых условиях решить исход войны в 1919 г. Лично я в письме, написанном нездолго до того, просил Клемансо призвать подлежащих призыву в 1920 г. еще в октябре 1918 г. по следующим соображениям:

«1919 год будет решающим годом войны. Начиная с весны, Америка максимально увеличит свою помощь союзникам. Если мы хотим сократить длительность борьбы, мы должны, начиная с этого момента, придать ей максимальную интенсивность, а следовательно, иметь в наших армиях все возможные силы…», так как, заканчивал я, «чем сильнее мы будем, тем скорее мы победим и тем больше будут прислушиваться к нашему голосу».

В духе этого письма я 24 июля обратился и к главнокомандующим, прося их составить баланс сил и средств, которыми они будут располагать в начале 1919 г. в отношении численности личного состава, крупных соединений, артиллерии, авиации, танков, автотранспортных средств повышенной проходимости.

Я особенно настаивал на необходимости не только удерживать, но и усиливать наш перевес в танках и просил главнокомандующих повлиять на свои правительства в смысле ускорения производства этой материальной части.

Придерживаясь плана ближайших операций, ген. Петэн прислал мне 26 июля свое письменное согласие, добавляя, что, по его мнению, наступление на Сен-Миельский выступ явится вместе с операциями в Армантьерском «мешке» тем большим наступлением, которое намечено на конец лета и на осень. Оно, вероятно, истощит французские ресурсы на 1918 г., но «зато будет достигнут полезный и полный результат…».

Два других главнокомандующих не прислали своего письменного согласия с положениями доложенной им записки, ограничившись устным выражением согласия.

Глава десятая

Частные наступления союзников (август – сентябрь 1918 г.)

1. Ликвидация угрозы Амьену и железной дороге Париж – Амьен

Исходя из вышеуказанных соображений и основанных на них мероприятий, мы должны были начать 8 августа второе крупное наступление, на этот раз франко-британскими силами, – сражение в Сантере[72]. Оно имело особенно важные последствия.

Еще с 3 апреля мы носились с мыслью отобрать у противника выступ Мондидье, препятствовавший использованию железной дороги Париж – Амьен. Затем немцы утвердились в районе Виллер-Бретонё, близость которого угрожала последним франко-британским железнодорожным сообщениям. Из этого района артиллерия противника уже поражала железнодорожный узел Амьена.

Важно было как можно скорее ликвидировать угрозу району Амьена и железной дороге Амьен – Париж. Фельдмаршал Хейг хорошо понимал эту необходимость. 17 июля он писал мне: «Операция, которая, на мой взгляд, имеет величайшее значение и которую я предлагаю провести как можно скорее, заключается в том, чтобы продвинуть фронт союзников к востоку и юго-востоку от Амьена для ликвидации угрозы этому городу и железнодорожной линии. Наилучшим способом достижения этой цели была бы совместная франко-британская операция, в которой французы атаковали бы к югу от Морей, а англичане – к северу от р. Лис…»

Это предложение соответствовало моим предыдущим директивам и моей точке зрения, особенно после успехов в районе Суассона и в Тарденуа. 20 июня я писал Хейгу:

«В нашем положении необходимо сковывать противника и атаковать его всюду, где только возможно, с выгодой для себя. Поэтому я был особенно обрадован вашим письмом от 17‑го, в котором вы сообщаете мне о различных планах, задуманных вами на вашем фронте…

Я думаю, что комбинированную операцию британской 4‑й и французской 1‑й армий, имеющую целью ликвидировать угрозу Амьену и железной дороге, надо провести теперь же ввиду весьма выгодных для нас результатов, к которым она может привести…

…Считаю целесообразным предложить командующим британской 4‑й и французской 1‑й армиями договориться между собой, чтобы немедленно выработать проект, который затем мы окончательно утвердим по взаимному соглашению…»

В заключение я писал:

«В настоящее время противнику, по-видимому, приходится иметь две армии: одну – оккупационную, принесенную в жертву и поэтому не имеющую большой ценности, как доказывает полный успех предпринимавшихся нами за последнее время многочисленных небольших операций и число пленных, захваченных во время этих операций; другую – ударную, специально натренированную, но уже серьезно пострадавшую.

При таком положении надо использовать слабость противника, немедленно предприняв несколько наступлений на участки его фронта, занятые оккупационными войсками.

Надо использовать также неудачу последнего наступления противника, размеры которой с каждым днем увеличиваются. Не следует упускать этот удобный случай».

Как мы видели, это франко-британское наступление, имевшее целью ликвидировать угрозу железной дороге и Амьену, входило в план записки от 24 июля, оглашенной главнокомандующим в Бонбоне.

Уже 26‑го в Саркюсе, на совещании с Хейгом, где присутствовали ген. Ролинсон и Дебенэ, мы наметили в общих чертах план наступления. Последнее должно было начаться с фронта р. Сомма, Аржикур; британская 4‑я армия[73] силой в 12 дивизий должна была наступать в направлении на Шон (Chaulnes),