Изо всех сил! Я вкладываю в это движение всю свою злость! Всю любовь к мужу, по которому адски скучаю каждую секунду своей жизни! И с которым меня разлучила эта тварь! Стекло входит мягко и глубоко. Полностью. Кровь брызгает в разные стороны. Пётр отшатывается от меня и начинает орать!

Я спрыгиваю со стола, оббегаю вокруг него и хватаю первую попавшуюся железную статуэтку. Тяжелая. Смотрю хищно.

— Ненавижу! Ненавижу тебя! — кричу я. — Это тебе за меня и за Веру!

Пётр орет! В комнату врывается толпа людей. Четыре охранника и Никита. Один из охранников хватает Петра и зажимает рану, ведет к выходу.

Я дышу часто и поверхностно. Пульс стучит в висках, сердце норовит пробить грудную клетку. Я чувствую себя загнанной в угол волчицей. Обреченной, но по-прежнему преданной своей стае. Готовой сопротивляться до последнего вдоха!

— Сука! — орет Пётр. — Такая же сука, как тетка! Порвите ее на куски! — ревет он, выходя из кабинета. — Пусть о смерти молит!

Я напрягаюсь всем телом. Никита складывает руки на груди и отрицательно качает головой. Трое охранников идут на меня. Я не боюсь. Как бы там ни было, я ничего уже не боюсь. В моей комнате припрятано стекло. Я им воспользуюсь этой ночью, если останусь жива.

Они хватают меня за руки и тащат на диван. И я кричу! Сильно, истошно! Словно это может что-то изменить! На весь лес кричу от ужаса. Пытаюсь вырываться. Один толкает меня на диван. Я отползаю, Никита кидается сверху.

Остальные держат, пока папин друг задирает мой подол. Папин друг, на глазах которого я росла! Я снова кричу.

Закрываю глаза и кричу изо всех своих сил! Силы оставляют меня, я долго держалась. Все эти дни! Но на большее меня не хватит!

Дверь резко распахивается. Я открываю глаза и ахаю. Потому что на пороге стоит Владимир. Его здесь быть не может, но это он сто процентов! Я вижу плохо, всё расплывается, но сомнений нет. Не единого. Его фигура, поза. Боже!

— Вова! — кричу я. — Вова!

Ему нужно мгновение, чтобы оценить обстановку. Агрессивный зверь, готовый к атаке. Владимир поднимает руку с пистолетом. Звучит выстрел.

Один, второй, третий, четвертый. Он не мешкает ни единой секунды. Рука твердая, он целится и стреляет. Снова и снова.

Пока все твари не оказываются мертвыми.3f2953

Всё происходит так быстро! Мне требуется два вдоха, чтобы осознать, что я спасена! Тогда я спихиваю с себя Никиту и несусь к мужу. Врезаюсь в него и обнимаю. Он покачивается на месте. Мне кажется, что упадет, но нет. Стоит.

Он обнимает меня. Крепко. К себе прижимает так, что мои косточки хрустят. Он пахнет потом, колоссальной усталостью, свободой и безопасностью.

Облегчение, которое я испытываю, неописуемо. Он пришел. Чудо. Это просто чудо! Будто крик мой услышал. Я жмусь к нему изо всех сил. Словно под кожу хочу забраться, слиться во единое.

— Ты нашел меня. Я не верю, ты меня нашел…

— Ну конечно же нашел, Анж. Конечно нашел, — отвечает. От его голоса, знакомого, как всегда спокойного, но сегодня какого-то глухого, надрывного, у меня кровь в жилах стынет. — Боже.

Я поднимаю лицо, и он обхватывает мои щеки. Наклоняется и целует в губы. Хаотично, жадно. Они у него разбиты, я чувствую солоноватый привкус. И отчаянно отвечаю. Один раз, второй, третий. Он снова прижимает меня к себе. Костяшки его пальцев ободраны, сам он в синяках и ссадинах.

— Ранена? — спрашивает.

Я отрицательно качаю головой. Он успел вовремя.

В комнату влетает папа. Он взъерошен, напуган, но решителен. Смотрит на меня и хватается за сердце. Я же прижимаюсь к Вове сильнее. Никто никогда не оторвет меня от мужа. Никто и никогда!

Папа оглядывает комнату. Подходит к нам и протягивает ладонь.

Они в Владимиром смотрят друг другу в глаза, после чего Вова словно нехотя отдает ему пистолет. Папа тщательно вытирает его, потом обхватывает своей рукой, словно примеряясь. Целится в каждого гада и повторяет выстрелы.

Вова же опускается по стенке на корточки и закрывает лицо руками. Качает головой.

Я плачу без остановки. Сажусь к нему, он меня сразу обнимает.

— Давно мне нужно было это сделать, — говорит отец. — Доченька моя бедная. Мне давно нужно было их всех перестрелять.

Владимир открывает глаза и смотрит на него. Он зол. Очень сильно зол.

— Всех? — спрашиваю я. Были еще охранники на первом этаже. Они бы не пропустили наверх никого. А еще Пётр. Я хотела его убить, но у меня не получилось.

Вова кивает. И я понимаю, что наш кошмар закончился.

— Иди умойся, — говорит отец Владимиру. — Ты выглядишь безумным. А я пойду ждать полицию.

Владимир поднимается, и я помогаю ему дойти до ванной. Он опирается на меня.

Едва оказавшись наедине, мы снова обнимаемся. Крепко-крепко.

— Я бы никогда не убежала от тебя. Никогда на свете, — шепчу я. — Что бы ты ни сделал, как бы ни поступил. Прости мне мои истерики, мои детские обиды. Я очень тебя люблю. Очень сильно. Я сказать тебе хотела всё это на набережной. Я так спешила, но не успела. Я очень тебя ждала. Каждую минуту. Запрещала себе верить. Но верила.

Он дрожит самым натуральным образом.

— Я скучал, — говорит. И я улыбаюсь. Он обнимает меня снова. Его пальцы впиваются в мою кожу. Его дыхание касается мочки моего уха: — Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. Никто никого так не любил. Никто и никого.

Внутри всё сжимается. Мы оба дрожим, оба безумны.

До нас доносится звук сирен, который с каждой секундой становится громче. К дому, наконец, приближается полиция.

Владимир

Два года спустя

Моя жена прекрасна. Мы сидим в ресторане отеля, она с восторгом смотрит на море, а я — на нее. Мне удалось взять отпуск, и мы выбрались отдохнуть.

— Что? — спрашивает Анжелика, улыбнувшись. Делает глоток сока. Анж светится счастьем и здоровьем, как не любоваться ею?

— Просто смотрю на тебя, — отшучиваюсь.

— Ты ничего не делаешь просто так, — грозит она мне пальцем.

— Уже делаю.

Анжелике идет беременность — девушка поправилась, красиво округлилась. Животик пока практически незаметен, но мне нравится его касаться и предвкушать всё то, что нас ждет впереди. Дух захватывает.

— Я на тебя положительно влияю, — говорит она. — Ты учишься расслабляться.

— Это бесспорно. Продолжай в том же духе.

Мы смотрим друг другу в глаза и улыбаемся.

Тот кошмар остался позади. С бандой, что орудовала в Республике более десяти лет, покончено раз и навсегда. Отдать девушке должное, Анжелика справилась лучше меня. Она по-прежнему самый светлый, чистый и прекрасный человек из всех, кого я знаю. Меня же до сих пор мучают кошмары. Благо уже реже, чем поначалу. Я часто звоню ей среди дня просто так. Ночами обнимаю и целую. Я не представляю как без нее жить, и планирую сделать ее самой счастливой девушкой на свете. У нее будет всё. Лучшие лекарства. Дом, дети, карьера… О чем она только пожелает, пальцем покажет, — всё это у нее будет.