убейдским и ассирийским слоями. В ЯТ-I он является не только основным, но фактически и единственным: начинался он непосредственно под дерном, но жизнь на холме прекратилась одновременно с хассунской культурой.

Правда, поверхность телля многократно нарушена более поздними погребениями — халафскими, старовавилонскими, римскими, средневековыми. Они нарушили верхние горизонты основного хассунского слоя. Раскопки хассунского холма ЯТ-I произведены по всей восточной его половине на площади свыше 1700 кв.м.

При этом учет как вертикальных, так и горизонтальных показателей культурного слоя обусловил более точное, чем в Хассуне, его членение и более детальное определение специфики конкретных участков и, прежде всего, остатков сооружений. Предварительные стратиграфические разрезы, фактически произведенные на почти всей площади поселения не на шести, как в Хассуне, а на двенадцати строительных горизонтах. При этом фиксировались и все дополнительные изменения внутри каждого из них, реконструкции, пристройки, ремонты и т. п. Это позволило проследить многие аспекты хассунского строительства на протяжении достаточно длительного срока, установить моменты и характер его совершенствования, соотношение с инновациями в прочих отраслях развития.

Древнейшими следами намеренного нарушения естественной поверхности на месте будущего поселка явились котлованы различных форм и размеров, вырытые в материке на всех перекрытых далее теллем участках. Наиболее крупные из них — чаще всего овальные, длиной до 4,5 м, шириной 3 м, глубина в материке в среднем около метра. Стены котлованов, довольно плотно расположенных под теллем, прокалены, иногда достаточно сильно, некоторые же заметно уплотнены. Котлованы на описанном «нулевом» уровне сочетаются с круглыми очагами («печами») и ямами. Заполнение же котлованов едино: нерегулярный мусорный слой.

Точно установить назначение котлованов трудно, но их форма, характер стен, наконец, заполнение не дают никаких оснований считать их жилыми сооружениями, предшествовавшими домам из глиняных «ломтей» двенадцатого горизонта Ярым-Тепе I. Соотношение их с последними, равно как и вся структура нижней части слоя, не позволяют выделить заметный период, особый горизонт, связанный лишь с этими котлованами и отмеченный, как выше уже указывалось, определенным накоплением культурного слоя. Такого слоя нет: напротив, ряд комплексов, безусловно, первоначального культурного горизонта расположен непосредственно на материке. Котлованы же описанного типа, открытые в такой же ситуации, прослежены под рядом ближневосточных теллей: Умм-Дабагии, Гандж-Даре, Телль Бейда и др. Эти котлованы и сопутствовавшие им печи исследователи справедливо связывают с периодами постройки первых поселений и временными лагерями их строителей. Наиболее вероятно предполагать, что большие ямы вырыты для добычи материала для дальнейшего строительства.

Лагерь наш был оборудован, о чем уже шла речь ранее, за три дня. Палатки разместили на склоне правого берега небольшого, пересыхавшего в засушливые и разливавшегося в дождливые сезоны речки Абры, которая включала в себя еще несколько временных русел. На обоих берегах этого участка отмечено значительное скопление разновеликих холмов. Первый из них располагался на левом берегу ручья, в километре к востоку. Это ЯТ-I — округлая, несколько вытянутая с ЮЗ на СВ форма холма имела диаметр свыше 100 м при высоте более 6 м, при этом нижняя часть культурного слоя уходит под уровень поля.

Хотелось бы рассказать чуть подробнее о начале исследований экспедиции непосредственно по прибытии на место работ и об оперативном постижении ее составом специфических особенностей раскопок первобытных поселений Месопотамии. Недаром ее цивилизацию в целом именуют «глиняной»: всё из глины сделано и глиной окружено. По-арабски стена сооружения — «джидар», глина же, их разделяющая — «бош». Разделить их зачастую абсолютно невозможно. Еще в 1854 году английский археолог Тейлор, пытавшийся копать шумерский город Эриду, счел эту задачу невыполнимой в силу отмеченных мною выше причин. И так было вплоть до первой четверти XX века, в конце которой превосходный исследователь первой столицы Ассирии — города Ассура, германский археолог В. Андрэ создал специальные школы для подготовки рабочих археологических экспедиций. Особое внимание обращалось на расчистку построек и определения каждой их детали. Особо активно действовала такая школа в селе Шеркат (или Шургат). Выпускники ее именуются «шургатцами» и делятся на категории — высшую, I и II классов, определявшиеся руководителями экспедиций. Во главе каждой такой группы ставился руководитель (раис) из наиболее опытных рабочих, который разбирал спорные вопросы и был правой рукой руководителя экспедиции. Рабочие очень старались: ведь от этого зависела возможность их перевода в следующую категорию с соответствующим повышением зарплаты. Связывали их добросовестность, чувство ответственности за общее дело, а нередко — и профессиональная гордость. Последнее понятие руководило ими, когда они добросовестно и с большой готовностью передавали свой опыт сотрудникам нашей экспедиции и радовались их способностям, особенно дивясь знаниям О.Г. Большакова, который почти двадцать лет имел дело с сырцовой архитектурой в Пянджикенте. Определенный профессионализм обусловливал должную оценку ими общего руководства работами экспедиции Р.М. Мунчаевым, быструю ориентировку в них и постоянное стремление к новому Н.О. Бадера, В.А. Башилова, В.И. Гуляева, А.В. Кузы, О.М. Джапаридзе, И.Г. Нариманова.

Вспоминая все это, я могу отметить не только полное взаимопонимание между русскими специалистами и иракскими рабочими — арабами, курдами, туркманами, иезидами, но и подлинно душевные, дружеские отношения между ними. Огромную роль сыграли здесь с русской стороны высокая компетентность, бесконечные доброта и обаяние нашего дорогого друга и безотказного помощника Мусы Умаровича Юнисова, деловая хватка и дипломатичность Петра Дмитриевича Даровских. С иракской стороны постоянное внимание и существенную помощь во всех аспектах мы получали от крупнейшего археолога Ирака, автора большинства наиболее значительных открытий ряда хронологических срезов, включая Хассуну, Эриду, Укейр и многих других — Ф. Сафара. Он неоднократно лично посещал нашу экспедицию, обсуждал ход и интерпретацию открытий, давал ценнейшие советы и даже своей властью разрешал вывоз в лагерь экспедиции необходимой для работы научной литературы. Трагическая гибель Фуада Сафара в автокатастрофе явилась невосполнимой потерей для всей ближневосточной археологии и подлинным горем для нашей экспедиции.

Столь же дружественно относились к нам и Генеральный директор Департамента древностей Ирака д-р Исса Сальман и его заместитель, д-р Бехнам эс-Суфф, исследовавший уникальный поселок Телль-Эс-Саван VI тыс. до Р.Х., принадлежащий самаррской культуре Средней Месопотамии, родственной Хассуне.

Друзьями нашей экспедиции являлись также ведущий ассириолог Ирака д-р Тарик Мадлун и директора Багдадского Национального музея д-р Фавзи Рашид и Мосульского д-р Хазим Абдель Хамид, а также многие представители иракской археологической общественности.

С большим вниманием иракская сторона отнеслась к назначению в качестве своих инспекторов в нашей экспедиции инспекторов Департамента древностей, в большинстве своем молодых археологов с должной профессиональной подготовкой. Они быстро вписались в наш коллектив и успешно работали. Прекрасно показали себя в