– Норманские заправилы, – с отвращением сказал Хлыст.

Вероятно, это была шутка – какая-то присказка корабельщиков, – потому что Гила сплюнула и повторила:

– Норманские заправилы. Они строят дешево и быстро, но только Империя строит на совесть.

Она произнесла это словно рекламный слоган, но я такого еще не слышал. Хлыст кивнул, и какое-то время они продолжали в том же духе. Я порадовался, что привел с собой друга-мирмидонца, хотя его пришлось долго уговаривать.

«Какой в этом смысл? – упирался он. – У нас еще несколько месяцев впереди! Я даже подумываю о том, чтобы продлить контракт с Колоссо – в конце концов, еще шесть тысяч хурасамов никому не повредят».

Но мне отчаянно нужна была информация. Я должен был хоть что-то предпринять. Теперь, когда у меня появился план, я не мог просто слоняться по колизею. Нужно было сделать что-то такое, что приблизило бы нас к побегу. Хотя угроза со временем утихла, я все еще боялся инквизиции, все еще просыпался в холодном поту при мысли о том, каким мучениям они могут подвергнуть мою мать, если ее роль в моем исчезновении когда-нибудь будет раскрыта.

Я нащупал под рубашкой фамильное кольцо, словно это был талисман, изгоняющий их, а не магнит, притягивающий ко мне. Еще раз обдумал мысль, что росла во мне многие месяцы. Ту самую мысль, что снова привела меня к этим преступникам, в их дешевую мастерскую на окраине Боросево. Мое тайное оружие, если только я сумею им правильно воспользоваться.

– Эти штуковины очень древние! – воскликнул Хлыст, выдергивая меня из задумчивости. – Я поседею, как моя бабушка, если мне придется лететь на таком.

Он постучал по акриловой крышке криокапсулы. Я понятия не имел, что он там увидел, но Хлыст всю жизнь провел на корабле и в перерывах между ночными утехами приобрел немало практических знаний – достаточно, чтобы стать настоящим пилотом, что бы он сам о себе ни думал. Они с Гилой долго спорили по поводу яслей, а я сделал вид, что прогуливаюсь по трюму, осматривая его, а затем вернулся к трапу.

Я поглядел на ряд невысоких ангаров за асфальтовой дорожкой, на которой когда-то сломал руку одному из тех рабочих. В каком-то из них несколько лет назад держали «Эуринасир». Пока я разглядывал постройки, ворота со скрежетом откатились в сторону под негромкие крики. И появился он.

Это был корабль, но он отличался от андунского лихтера, в котором я находился, как моя бабушка – наместница императора – отличалась от женщины-плебейки, стоявшей за моей спиной. На мгновение у меня зачесались руки взять карандаш и запечатлеть его образ в оранжевом солнечном свете, окрашивающем его помятый и опаленный багряный корпус в цвет вина. Он не напоминал безвкусную дорогую яхту, но был прекрасен, как прекрасен лишенный украшений добротно изготовленный меч. Корабль имел почти треугольную форму, словно наконечник стрелы или скат, за которым я наблюдал сквозь зеркальный экран из алюмостекла на мандарийской станции. У него не было крыльев, он сам представлял собой одно большое крыло, и его поднимал над землей не термоядерный двигатель, а репульсор Ройса, бесшумный, как сам космос.

– Адриан!

Я обернулся на оклик и обнаружил, что стою здесь не один.

– Извините, вы что-то сказали?

Гила открыла перекошенный рот, но Хлыст заговорил первым:

– Хочешь посмотреть другие корабли?

– Что? – Я глазел на благородное судно. – Я… Как насчет вот этого?

– Угранец? – нахмурилась управляющая мастерской. – Это не грузовой транспорт.

Я отмахнулся от нее и поспешил через двор к кораблю, лишь вполуха слушая, как Гила перечисляет его технические данные: грузоподъемность, максимальное ускорение, скорость входа в варп.

– Сколько?

Она назвала сумму, и я едва не выругался: он стоил почти вдвое дороже андунца, чья цена уже во много раз превышала те жалкие шесть тысяч хурасамов, которые нам с Хлыстом обещали заплатить по контрактам мирмидонцев.

– А сколько будет в имперских марках? – жалобно спросил я.

– Это и есть цена в марках, – пожала плечами Гила. – Графство не принимает монеты, если только вы не захотите заплатить вперед.

Мое сердце упало: три миллиона двести тысяч имперских марок. Даже вместе с Паллино и Эларой мы не наберем денег на первый взнос за корабль – любой корабль, – не говоря уже о полной стоимости. Я мог бы прийти в отчаяние, если бы не одна мелочь.

Я скрестил руки на груди и опустил подбородок, словно любуясь красным силуэтом угранского лихтера. Надо же было так жестоко просчитаться с ценами на звездолеты! Отец всегда говорил о таких покупках с холодной беспристрастностью, граничившей с равнодушием. Но у меня оставалось мое тайное оружие. Я с беспокойством посмотрел на Хлыста, потому что не рассказывал ему об этом и теперь не был уверен в том, как он отреагирует.

– Полагаю, вас не устроит кредит в «Ротсбанке»? – спросил я без особой надежды. – Или, может быть, установим график платежей с текущего счета у мандари?

Ни того, ни другого я не имел, как не имел и возможности их получить, но все это было необходимой частью танца.

Хлыст смотрел на меня, обхватив себя руками. Неужели я потерял его? Наверняка потерял. Мы никак не могли раздобыть эти три миллиона двести тысяч марок – ни через год, ни через десять лет, ни через сто.

– Так обычно и ведутся дела, – сказала Гила и подошла ко мне, пока я любовался угранским лихтером. – За все время моей работы на графство лишь один человек – лотрианец – заплатил твердой монетой. Поганая вещь.

Она покачала головой. Позади нее Хлыст скривил рот, беззвучно умоляя меня закругляться. Это было разумно. Мы с самого начала собирались совершить лишь ознакомительный визит, чтобы подтвердить мои подозрения.

В юности мне приходилось наблюдать, как отец и его люди совершали сделки с консорциумом, с другими мандарийскими торговыми домами или с имперскими палатинами. Я знал, как вести дела. Более того, мне довелось побывать попрошайкой, и я знал интонации и жесты отчаянья в таком же совершенстве, как языки Содружества или Джадда. Было бы ошибкой проявить интерес к угранскому кораблю. Нужно продолжать переговоры под маской безразличия.

– И все же эта сумма больше того, что мы с компаньоном готовы заплатить.

Не готовы, но это еще не значит, что не способны. Хлыст старательно сохранял отрешенное выражение лица. Я представил себе, какой разговор с ним ожидал меня впереди.

«У нас нет денег, Адр! Совсем нет! Ты что, забыл?»

– А как насчет сделки? – спросил я, теребя тонкую цепочку на шее.

Гила сделала полшага назад и уставилась на меня:

– Что, простите?

Я помедлил мгновение, разглядывая балки ангара в поисках скрытых камер наблюдения. Их нигде не было видно, но ремонтные мастерские принадлежали дому Матаро и Империи. Если я ничего не заметил, это еще ничего не значило. Но возможно, камер здесь все-таки нет. В конце концов, эти люди – преступники, оставившие меня умирать в каком-то переулке.