Не любят болотные гоблины барахлишко отдавать, даже если оно казённое. Но в чём-то он прав, и я решила не спорить, хотя желание было – как и желание разнести здесь всё.

Просто вышла.

Мне определённо следовало приложить к чему-нибудь силу. В этом отношении хорошо тем, кто может превращаться в драконов: выяснил, где требуется гору снести, озеро выкопать, строения с землёй сравнять – и вымещай эмоции на здоровье. А мне куда?

Я поднялась из складского подземелья и остановилась в коридоре. За окном уже смеркалось.

Казалось, горячая ладонь скользит по плечу, я дёрнула им. Из-за этого иллюзорного ощущения разозлилась ещё больше, а потом…

Дарион.

Он мог помочь. И справиться со злостью – дав сразиться с големами, и на некоторое время погасить мучительную страсть. И подарить непривычное чувство восторга и наслаждения…

Эрмах может и до утра провозиться с чужими воспоминаниями, а я сейчас слишком раздражена, могу наделать глупостей.

Но что-то во мне противилось этому… гордость? Нежелание ещё большей зависимости от Дариона? Или страх перед яркостью и теплом его чувств?

Сжав переносицу, я попыталась понять себя, но ничего не получалась.

И, раз время есть, следовало бы проверить Энтарию, но… на это моральных сил не осталось.

А можно просто вернуться в башню, напиться снотворного и проспать до утра. Обнимая мои мохнатые сокровища… или Дариона?

Вздохнув, я направилась к комнате телепортации. В холле подошла к стойке, за которой, наконец, дежурил дракон, и он от меня не шарахался, значит, хорошо присмотрит за зданием.

– Руку, – велела я.

Он протянул морщинистую ладонь, подтягивая рукав, чтобы обнажить запястье. Кожа была горячей, пальцами я ощутила биение его сердца, но ничего интересного не испытала. Этот дракон меня никак не волновал, хотя даже в свои почтенные года был достаточно симпатичным и, насколько знаю, до сих пор пользовался вниманием женщин.

На его запястье серебром расцвёл герб Сиринов: губы над опущенными вниз скрещёнными мечами.

– Вызывай при любых проблемах, – велела я, надеясь, что до утра метка продержится.

– Будет исполнено.

Всё, можно уходить, чтобы никого больше не нервировать и не отвлекать: это удар по ним тоже, а они не маленькие, и без моего присмотра сделают всё возможное, чтобы найти преступников и защитить честь ИСБ от полоскания по трактирам и площадям.

По пути к телепортационному залу мне даже почти не мерещились Неспящие, словно страхи испугались моего кровожадного настроения. Оставалась другая проблема… Элор. Но он, наверное, до сих пор в храме, так что беспокоиться не о чем.

С такими мыслями я шагнула в полумрак телепортационного зала и перенесла себя на площадку в парке дворца.

Вокруг сияли светильники. Одуряюще пахло цветами, и ветер ласково касался кожи.

Я смотрела на величественный дворец, на сверкающие окна… и думала, куда же мне идти: в башню Элора спать или к Дариону за утешением. Пылающее во мне пламя тянуло в обе стороны, Жаждущий крови – назад, искать жертву.

А я сама не знала, чего хочу. Может, просто покричать. Или что-нибудь разнести. Или забиться в угол моей гардеробной в обнимку с меховым Покрывалом.

И лучше бы я сразу пошла к нему, а не стояла на телепортационной площадке на виду у всех!

Захлопали крылья: от ближайшей беседки ко мне летели Вейра и Диора. Драгоценные камни вспыхивали яркими звёздами на шеях, ушах, пальцах, шелестели тяжёлые парчовые платья с отделками из многослойных кружев.

– Халэнн! Халэнн! – закричали они, едва я развернулась, чтобы уйти подальше – в сторону дома Дариона, если быть точной.

Вздохнула, но остановилась, а через миг они приземлились по обе стороны, обхватили меня своими сильными драконьими руками, окутали горячими крыльями. И я даже сделать ничего не могла: в их объятиях было так тепло, это так напоминало времена, когда меня обнимали, окутывали своими крыльями – семью, что даже брачная магия не могла пробудить во мне достаточно злости, чтобы их оттолкнуть.

– Халэнн, ты нам нужен! – заявила Вейра.

– Да, и очень сильно. Без тебя мы не справимся! – покивала Диора. – Рыжего надо наказать!

Зачем я сюда вернулась?

– Что случилось? – Я с удивлением отметила, что их прикосновения не вызывают такого яркого чувственного эффекта, как даже давление одежды. – Что за наказание? За что? И при чём тут я? И почему сейчас? Элор-ранарр же в столичном храме, я туда не полечу и…

– В храме сейчас император, – возразила Диора, склоняя мне на плечо свою рыжую голову. – А Элор домой вернулся. Он третью любовницу без нашего одобрения и разрешения завёл, так нечестно!

Ага, и они решили меня заодно наказать? Она же мой вассал.

Вейра потянула меня к тропинке в окантовке светильников:

– И мы тоже будем делать кое-что без его одобрения и разрешения.

Я упёрлась ногами в землю, мысли были самые пошло-нехорошие. Вейра подмигнула Диоре, они ухватили меня крепче, взмахнули крыльями и потащили к башне. Летать парно они не умели, нас мотало из стороны в сторону, мелькали светильники, живые изгороди, небо. И ведь не ударишь их даже, и гвардейцев на помощь не позовёшь. И они меня к Элору тащили!

– Прекратите, – попыталась вывернуться, они вцепились крепче, и мы свалились на дорожку, меня накрыло парчой, смесью рыжих и чёрных волос.

Держали драконессы крепко, не выпуская из цепких объятий. Странно, что Жаждущий крови не влез с живодёрскими предложениями.

– По очереди, – произнесла Вейра, захлопали крылья, и она подняла меня над землёй, потащила дальше. – Не брыкайся, мы знаем, что ты нас не ударишь. Ну и тебе наше наказание тоже понравиться должно.

Распахнув крылья, я вырвалась из её рук, но за ноги меня обхватила Диора, Вейра вцепилась в моё крыло и полетела дальше, увлекая меня следом. Вот ведь упорные! Пользуются своей неприкосновенностью!

На дорожку перед крыльцом башни мы тоже свалились, я попробовала отползти, но меня снова придавили два тяжёлых, горячих тела, весело звенящие украшениями.

– Раздеваться не буду, – прорычала в каменные плиты. – Ни при каких обстоятельствах.

Звонкий смех Диоры разлетелся по озарённому светильниками парку, а Вейра похлопала меня по плечу:

– Не бойся, мы не это удовольствие имели в виду.

– Сразу понятно сказать нельзя? – рыкнула я, поднимаясь на четвереньки.

Они так и висели на мне: тёплые, мягкие и совершенно неотцепляемые никаким безвредным для них способом.

– Нельзя, – уверила Диора.

– Было бы не так весело, – поддержала её Вейра и первая поднялась, протянула мне руку, из другой, правда, не выпуская моего крыла.