Выдохнула всё это на одном дыхании, кивнула Светлане на прощание, и почти бегом кинулась к выходу из кафе. Оказалась на улице, в духоте после прохлады кондиционеров, и замерла на крыльце, только в этот момент осознавая, что сопернице наговорила. И даже раскаялась. Нужно было просто уйти. Нужно было пообещать ей, что угодно — не встречаться с её мужем и не звонить никогда, и уйти. Так было бы правильно. Думается, мама бы поддержала именно такой исход этого непростого разговора, но Ира не сдержалась. Правда, не принялась доказывать Свете всю состоятельность их с Лёшкой отношений, намекать на долгую историю и общие волнующие кровь воспоминания. Пусть она останется лишь любовницей, которая появилась и её уничтожили противотанковой пушкой, так напугали, что она сбежала, заливаясь слезами. Кстати, слёзы на самом деле имеют место быть. Ира поспешно их вытерла, достала из сумки тёмные очки и водрузила их на нос. Голову вскинула, гордо вздёрнув подбородок. Она не будет больше из-за него плакать. Ей хватило истории пятилетней давности и минувшей ночи, когда она заснула лишь под утро, заливая слезами подушку.

Она пережила эту встречу и этот ужасный разговор. Она смотрела Лёшкиной жене в глаза, и даже сумела что-то сказать в свою защиту. Она не слабая, она ей соврала. Просто сильной быть не всегда удаётся. Она такой середнячок, которому и выжить удастся и с ума не сойти…

— Что ты здесь сидишь?

Надо признать, что она на самом деле сидела на лавочке в парке достаточно долго. В офис так и не вернулась, оставила там свой ноутбук, и не вернулась за ним. Поехала в сторону дома, свернула в сквер и села на неудобную покатую лавочку напротив небольшого фонтанчика. Сидела и думала о случившемся разговоре, а ещё предположения строила. О том, как Света домой вернётся, что Лёшке скажет, расскажет ему или нет, устроит ли скандал, хотя вероятнее, что промолчит. Она ведь спокойная и правильная, Лёша очень ценит эти качества в жене, а вот Ира бы устроила, если не скандал, то ссору бы точно, просто ради того, чтобы прояснить всё окончательно. Она бы и сейчас устроила и вопросы бы ему задала, важные и опасные, но не сделает этого. Потому что, если и не пообещала Свете, то всё равно просто отмахнуться от её просьбы оставить ей мужа, не может. Ей ведь тоже потребовалось неимоверная сила воли и смелость, чтобы решиться встретиться с любовницей мужа, и через себя переступить пришлось, чтобы ещё о чём-то просить, хотя, скорее всего, больше хотелось Ире в волосы вцепиться. Ира бы даже поняла и простила, и это было бы не так обидно, как Светины слова о том, что Лёша очень быстро о ней позабудет, если она исчезнет из его поля видимости. Забудет, перестанет её хотеть, любить перестанет… А ведь любит? Говорил, что любит. Совсем недавно говорил, даже на часы пересчитать можно. И вот Ира сидела на лавочке в сквере, не дойдя до дома каких-то ста метров, и считала эти самые часы. Пальцы загибала, и время от времени поднимала руку к лицу, чтобы слёзы вытереть.

А потом пришёл Миша, и сел рядом с ней на лавочку, и будничным голосом поинтересовался, зачем она здесь сидит. Будто сам не видел заляпанных от частого снимания линз дорогущих очков и покрасневшего носа.

— Не хочу домой идти, — ответила она, помолчав. Но, если честно, просто с голосом справиться пыталась. Упиралась ладонями в край сидения и смотрела на фонтан.

— Из-за меня?

— Нет.

— Никого больше дома нет. — Ира промолчала, и он продолжил: — Я вещи собрал, скоро уеду.

Она помедлила, потом кивнула.

Миша вздохнул, на спинку откинулся и тоже некоторое время на фонтан смотрел, а потом вдруг попросил:

— Ир, поехали со мной.

Она удивилась. На самом деле удивилась, даже голову повернула и на мужа посмотрела. А он вдруг руку поднял, и очки с неё снял. Ира дёрнулась от неожиданности его прикосновения, заморгала от яркого света, и снова слёзы вытерла.

— Я серьёзно, — сказал Миша. — Поехали домой. — Оглядел её. — Ты здесь несчастлива. Ты говоришь, что несчастлива со мной в Лондоне, но… там ты, по крайней мере, не рыдаешь в парках. Или я просто не знаю?

Он пытался пошутить, Ира оценила и отвернулась.

— Я думала, что мы вчера всё решили.

— Что? Что мы расстаёмся и расстаёмся плохо?

— Миша, — протянула она, вроде бы пытаясь до него достучаться. — Я тебе изменила.

— Знаю.

Она губу прикусила, прежде чем произнести следующие слова.

— Я его люблю.

— Он этого заслуживает?

Головой покачала.

— Я не знаю.

Они помолчали, Миша что-то обдумывал, после чего задал ещё вопрос:

— Ты любишь его за что-то определённое?

Ира растерялась.

— То есть?

— Я могу точно сказать, за что я тебя люблю. Ты необыкновенная, ты весёлая, — улыбнулся, — стильная, я горжусь тобой. И уж точно ты не трусиха. Вон как в Москву от меня рванула, за одну минуту всё решила. Думаю, ты тоже отлично знаешь мои достоинства и недостатки. А он? Что ты знаешь про него?

То, что помню… То, что Лёша ей рассказал про себя, правду она полюбить ещё не успела, вместо этого торопилась примириться с его семейными обстоятельствами.

Но всё равно головой покачала, отказываясь.

— Это ты сейчас так говоришь. А когда мы окажемся в Лондоне, в нашем доме…

— В нашем доме, Ир. Там всё ещё наш дом.

Она зажмурилась.

— Мне предложили должность редактора, здесь, в Москве.

Она глаза открыла и к мужу повернулась. Посмотрела изумлённо.

— Правда?

Миша кивнул и даже сделал попытку улыбнуться.

— Мы так долго ждали. — Они глазами встретились. — Но я вернусь с тобой в Лондон, если ты решишь. Здесь у нас ничего не получится, а там мы начнём сначала… Попытаемся. Обещаю, что учту все твои претензии.

— Это не претензии, Миша, — тихо проговорила она, в смятении вглядываясь в его лицо, — просто такой уж ты.

Он показательно вздохнул.

— Да, такой уж я. Но это совсем не значит, что я тебя не люблю и не дорожу тобой. Ты моя жена. И я, как уже говорил, тобой горжусь. И любуюсь, частенько. — Миша протянул к ней руку. — Поехали домой, Ириш.

Она нервно облизала губы, заставила себя стерпеть его прикосновение.

— Ты просто ничего не знаешь, поэтому предлагаешь мне вернуться с тобой.

— Не знаю?

— Я… соврала тебе. Это не была просто измена. — Ира помолчала немного, пытаясь решить для себя, стоит ли Мише всё рассказывать. И что будет означать, если расскажет. Попытка оправдать себя? — Мы с Лёшкой знакомы уже пять лет. Случился роман… бурный. Я тогда просто с ума сошла. Мне было двадцать, и он появился и сразил меня. А потом бросил. Я планы на будущее строила, — горько усмехнулась, — замуж за него собиралась, дурочка, а он в один прекрасный день сказал, что женится через несколько недель на другой. А я… хорошая, любимая девочка, но… на место жены он себе другую подобрал, уже давно.