от моих рук, но стоило лишь взглянуть на отекшую, искривленную ногу, как начинало щипать в носу. Рик снова закашлялся, и я содрогнулась, представив, как елозит внутри наконечник при каждом вдохе, не говоря уж о кашле. Я зажмурилась, тряхнула головой, заставляя себя собраться. Заклинанием нашла место перелома, накрыла его ладонями. Ричард застонал сквозь зубы, задышал часто и неровно.

Я протянула ему руку, помогая встать – и едва удержала. Приладилась под мышку, чтобы он мог на меня опереться, обняла. Из раны на спине сочилась кровь, болта не было видно – то ли вошел полностью, то ли сломался, когда Ричард падал. Впрочем, сейчас это неважно. Алан разберется. Должен разобраться. Только бы добраться до замка. Только бы у убийц не осталось сообщников, готовых рвануть по нашим следам.

Не знаю сколько мы тащились эти две лиги до замка. Поначалу Рик пытался не опираться на меня слишком сильно – но силы оставили его чересчур быстро, и через какое-то время он уже висел на мне всем телом. Не знаю, как я удержала его – наверное, просто потому, что понимала: стоит мне споткнуться, и свалимся оба.

Я не поднимала глаз на Ричарда – не потому, что хотела пощадить его самолюбие. Просто хватило одного взгляда, чтобы заметить, как посинели не только губы, но и кончик носа, и я боялась, что если замечу еще какие-то перемены к худшему, не смогу справиться со страхом. Так что я смотрела в землю, по сторонам, на небо – куда угодно, лишь бы не на него. Жаль, что нельзя было заткнуть уши, чтобы не слышать клокочущего частого дыхания.

На наше счастье, сообщников у засадников не оказалось, или их просто не успели хватиться – еще одной подобной встречи мы бы не пережили. Но все обошлось. Наконец, впереди замаячили стены и я прибавила шагу.

– Алана сюда, быстро! – закричала я, едва обозначился силуэт караульного. Тот заполошно огляделся – покидать пост было нельзя – но из ворот выскочили двое солдат, а во дворе раздались крики. Я передала Рика солдатам, которые повлекли его прочь.

Добрались. Теперь все будет хорошо. Я опустилась прямо в дорожную пыль. Закрыла лицо руками и расплакалась. Напряжение последних часов схлынуло, оставив меня совершенно обессиленной.

Надо было вставать, приводить себя в порядок, идти к Акилю, чтобы рассказать ему обо всем – наверняка он и солдаты уже вернулись – но я сидела на дороге и всхлипывала, не в состоянии ни прекратить плакать, ни подняться. И чего, спрашивается? Если можно хоть что-то сделать – Алан сделает.

Если.

– Миледи, да что ж это такое! – раздался совсем рядом знакомый голос, который я вовсе не ожидала услышать здесь.

Меня бережно подняли, точно малышку, которая ревет, споткнувшись и рассадив коленку. Обняли.

– Николас, – всхлипнула я. – Как хорошо, что ты…

Уткнулась ему в плечо, продолжая плакать, как будто я снова стала маленькой девочкой, рыдающей у него на коленях. Николас подгладил меня по голове – я зашипела от боли.

– Вы ранены, миледи? – всполошился он.

Я ощупала затылок, едва не взвыла. Кровь склеила волосы в здоровенный и болючий колтун. Кажется, ледяная пика зацепила краем, а я и не заметила, занятая совсем другим. Сейчас зато догнало. Да что такое, сколько можно реветь!

– Пойдемте-ка… – Николас повлек меня к воротам, спохватился. – Куда вас отвести, миледи?

– Ко мне в комнату. – Я потянулась вытереть лицо рукавом, вовремя спохватилась – едва ли кольчужный рукав для этого подходил. – Пойдем.

– Умойтесь, миледи, – сказал Николас, когда за нами закрылась дверь. Подвел меня к комоду, на котором по-прежнему стоял таз для умывания. – Сотворите воды, и умойтесь. Или мне сбегать за водой самому?

– Нет, сейчас.

Я в который раз шмыгнула носом. Непреклонная забота старого слуги успокаивала, словно я вернулась в те времена, когда еще ничего не случилось. С помощью Николаса стянула кольчугу, умылась, приводя лицо в порядок. Вздохнула, длинно и неровно.

– Спасибо, Николас. Я пришла в себя.

Он улыбнулся, кивнув.

– Ваша рана. Сбегать за лекарем?

– Лекарь сейчас будет очень занят.

– Тот молодой человек? Кто он?

– Лучше расскажи, как ты меня нашел, – смалодушничала я. Объясняться сейчас еще и с Николасом не было сил. Да, он многое умел понять и часто ему даже не нужно было меня ругать, достаточно лишь нахмуриться и сказать – дескать, миледи, вы же сами понимаете, что неправы. Но всему есть предел.

– В основном слушал, что люди говорят, и разбирался, где сплетни, а где правда.

– Поэтому так долго? – ухватилась я за тему.

– Нет, понадобилось время, чтобы завершить дела, которые вы бросили. Диплом вам зачли заочно, учитывая все обстоятельства. Я привез его.

Ох…

– Николас, прости меня! – Поднять глаза было невыносимо. – Я плохо с тобой обошлась.

– Мне ли прощать или не прощать вас, миледи? – он покачал головой. – Но мне кажется, вы пытаетесь сбить меня с мысли. Кто тот юноша, о котором вы так беспокоитесь? Если позволено будет спросить?

Я глубоко вздохнула. Конечно, можно было заявить, дескать, не твое это дело и знай свое место. Но… это же был Николас, который меня вырастил. Который нередко скрывал от родителей мои проказы. Уже давно член семьи, а не слуга.

– Ричард Мортейн, магистр ордена хранителей.

Он нахмурился.

– Боюсь, миледи, я должен настоятельно попросить объяснений.

– Да. Сядь, разговор будет долгим. – Он упрямо покачал головой, и я повторила. – Сядь, пожалуйста. Отец наворотил такого, что я не знаю, как ты это перенесешь. Тем более, что я уже не леди, а, значит, ты вовсе не обязан стоять в моем присутствии.

– Спасибо за беспокойство, миледи, я крепче, чем вы думаете.

Я потерла лоб, собираясь с мыслями. С чего начать? С резни в замке Мортейнов? С моего возвращения? Да, пожалуй, так будет проще.

Я рассказывала подробно, ни о чем не умалчивая, не щадя ни других, ни себя. Когда дело дошло до укуса чумного, Николас охнул. Схватил меня за руки, заглядывая в лицо, а потом стиснул в объятьях так, что у меня кости затрещали.

– Простите, миледи, – проговорил он, отстраняясь. – Я… Мне следовало бы лучше владеть собой.

– Не извиняйся. – Я коснулась сухой руки с проступающими венами. – Я рада что тебе не все равно, жива я или нет.

– Как же мне может быть все равно? Я же трем поколениям вашей семьи служил. – Он протяжно вздохнул. Повторил: – Простите, миледи. Какое чудо вас спасло?

Я продолжила рассказ. Николас слушал, глядя в пол, а я смотрела на него и думала, что так и