дворе уже стояли оседланные лошади и ждали люди, одетые по-походному.

– Лорд Рэндольф не принимает, – заявили мне. В этот раз меня встречал не сенешаль, а кто-то из слуг.

– Передайте ему, что я хранитель и что разговор не займет много времени.

Я ожидала, что меня пустят в замок, но лорд Рэндольф вышел сам. Тоже в дорожной одежде. Видимо, решил, что если разговор не займет много времени, можно поговорить и на крыльце. Коротко поклонился мне.

– Надеюсь, дело действительно срочное. Мы уезжаем.

– Я хотела бы обсудить его наедине. Это касается ваших родителей, – сказала я так тихо, чтобы расслышал только он.

– Как вы – вы! – смеете вспоминать их!

– Смею. Так вы уделите мне время, или оставите меня действовать на свой страх и риск, пытаясь отвести угрозу от вашего брата?

Он жестом пригласил меня внутрь. Пролетел коридоры до комнаты, где нас принимали в прошлый раз.

– Говорите.

– У меня есть письмо, доказывающее заговор лорда Бенедикта и леди Летисии…

– Если ты приехала меня шантажировать, – перебил меня он, – разговор окончен. Можешь подтереться этим письмом.

– …я подозреваю, что это фальшивка, но подтвердить или опровергнуть это можете только вы или Ричард, – не повышая голос продолжила я.

– Вон отсюда!

Я стиснула зубы. Конечно, я не ждала, что меня примут с распростертыми объятьями, но это уж слишком. И все же я должна была попытаться еще раз. В последний раз.

– Вы помните, что Ричарда едва не убили, когда он возвращался в замок Хранителей?

Рэндольф вздрогнул. Похоже, с этого и следовало начинать. Странно, я думала, Рик рассказал брату, когда просил найти корабль.

– Как одно связано с другим?

– Человек, который пытается его убить, два года назад принес моему отцу письмо, якобы написанное вашим отцом. Что за этим последовало, вы знаете. Я нашла записи моего отца, позволяющие обвинить этого человека в измене, и прошу вас передать их Ричарду. Но чтобы он мог дать им ход, нужно убедиться, что письмо действительно подделка.

Говорят, маги судебного приказа могли сличать руку и найти написавшего, даже если тот пытался изменить почерк. Но такие заклинания были тайной, такой же, как, например, ритуал посвящения хранителей.

– А если я не хочу, чтобы имена моих родителей снова начали полоскать все, кому не лень? – процедил Рэндольф. – Вам, может, и нечего терять, но у меня растет сын.

– Тогда покушения на Ричарда продолжатся. Возможно, он найдет другой способ нейтрализовать лорда Грея. Возможно, не успеет.

– Давайте сюда.

Я вытащила из-за пазухи листок. Да, это был риск— ничто не мешало Рэндольфу уничтожить его прямо сейчас. Но время играло против Ричарда. Чем быстрее документы попадут в нужные руки, тем лучше. И как бы старший Мортейн ни относился ко мне, брата он любил.

– Подделка. – Рэндольф вернул мне листок. – Почерк похож, очень похож, я бы и сам перепутал. – Но отец знал ландский безукоризненно, а там есть ошибка в согласовании времен.

– Поясните, пожалуйста. – Я нахмурилась, припоминая. Ландский я знала неплохо – все мы изучали язык врага – но ошибок в письме не заметила.

– Там, где говорится, дескать, королевна юна, и на нее легко будет влиять. Ошибка неочевидна для тех, кому ландский неродной…

– Но и для лорда Бенедикта…

– Да, но когда-то он сам объяснял мне тонкости, связанные с этим правилом.

– Спасибо, лорд Рэндольф. – Я сунулась в сумку. – Вы передадите это…

Договорить я не успела – дверь распахнулась.

– Милорд, сэр Ричард… – Сенешаль хватанул ртом воздух. Лицо его было серым, как камень стен. – Корабль утопили. Никто из хранителей не спасся.

Глава 28

Зазвенело в ушах, а перед глазами все стало серым. Я пошатнулась, хватаясь за воздух, кое-как выровнялась. К счастью, остальным было не до меня.

– Кто… – выдохнул Рэндольф.

– Один из матросов успел прыгнуть в воду и сумел доплыть до Икнилда.

Городок в паре дней пути от деревни, где мы простились с Ричардом. Как же быстро их нашли! Поджидали, или у заговорщиков везде свои люди?

Да какая разница – теперь! Что это изменит?

Он же обещал вернуться!

– Где этот матрос?

– В Икнилде. Человек, которого вы послали…

На какой-то миг голоса потонули в звоне, я отказывалась верить в их слова. Слух! Это просто слух!

–… тот матрос говорит, что успел прыгнуть в море в последний момент. – Сенешаль потупился, замолчав. Продолжил, не поднимая взгляда: – После того, как пираты подожгли корабль и пошли по палубе добивать раненых. К тому времени оба хранителя были мертвы.

Я вцепилась зубами в кулак, чтобы не закричать. Нет! Так не должно быть!

Под пристальным взглядом своего лорда сенешаль отступил, побледнев. Рэндольф отвел глаза, опустил голову, зажмурился, но когда через миг выпрямился, лицо его ничего не выражало.

– Том говорит, что хотел привезти этого матроса, чтобы вы сами с ним побеседовали, но он отказался ехать, несмотря на предложенное вознаграждение, – закончил сенешаль.

– Том должен был действовать настойчивей, – холодно проговорил Рэндольф. – Я недоволен.

– Простите, милорд.

Рэндольф жестом отпустил слугу и обернулся ко мне. Сейчас, когда в комнате не осталось посторонних, лицо его исказилось от горя и ярости.

– Одни беды от вашей проклятой семьи! Ричард был бы жив, если бы не связался с тобой!

Я помотала головой, не в силах понять, о чем он. Наверное, потому что почти невозможно было разобрать слов сквозь звон в ушах. «Все хранители были мертвы» – эхом отдавалось в голове.

Мертвы.

– Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся, или я велю убить тебя на месте!

Да. Здесь больше нечего делать. Мне нужно в столицу. Убедиться, что Ричарда там нет. Только тогда я поверю в его смерть. Только тогда. Но сначала мне нужно собрать вещи и предупредить хранителей. И рассказать остальным.

Не помню, что я сказала солдатам, дожидавшихся меня во дворе. Не знаю, как одолела обратный путь. Все вокруг казалось серым, точно в сумерках, хотя солнце давно должно было подняться. Въехав в ворота нашего замка, я остановила коня, вынула одну ногу из стремени, собираясь спешиться, когда звон в ушах стал вовсе невыносимым и меня накрыла темнота.

– Очнулась, наконец. – Из темноты выплыло лицо Алана.

Я огляделась. День. Моя комната. Алан. Что он делает в моей комнате? Что я тут делаю?

Ах, да…

Воспоминание оглушило, как оглушает волна, когда накрывает с головой так, что перестаешь различать верх и низ и в мире не остается ни одного звука, кроме гула воды.

Море. Почему оно поглотило не меня? Как хорошо было бы не