Он вспомнил ее такой, какой видел в последний раз. Тинталья была заносчивой и полной жизненной энергии – истинной королевой. Она поставила драконью метку и на Малте, и на Сельдене. И, как он теперь понимал, на их детях. У Малты было несколько выкидышей. Он попытался вообразить себя таким, каким бы мог стать: отцом, окруженным детьми, – если бы только драконица оказалась рядом, изменяя младенцев в материнской утробе так, чтобы они могли выжить. Пустая фантазия!..

– Тинталья! – внезапно вырвалось у Малты.

– Я как раз сейчас тоже о ней думал, – произнес он. – Она была не такой уж плохой – для дракона.

Малта села прямее.

– Нет, я ее чувствую! Рэйн, она не умерла. Она летит – сюда!

Рэйн воззрился на нее: сердце у него разрывалось. Когда им сообщили о смерти Тинтальи, Малта завопила, как сумасшедшая. Он подхватил ее на руки и унес ото всех – даже от Тилламон. Они сидели втроем – вместе со своим обреченным на смерть малышом, – сидели, раскачивались, плакали и проклинали все и вся за закрытыми дверями. А когда пароксизм отчаяния миновал, на нее снизошло странное умиротворение. Он решил, что, возможно, это женская особенность – выходить из урагана эмоций и боли, подобно кораблю, выплывающему в спокойные воды. Малта выглядела опустошенной, но разумной. Она с нежностью ухаживала за Фроном даже в такие моменты, когда его пронзительный плач сводил Рэйна с ума. Казалось, она жадно вбирает в себя все звуки, запахи малыша, словно превратившись в камень, поглощающий воспоминания.

Это было страшно, но сейчас он испытал настоящий ужас.

– Она мертва, Малта, – мягко напомнил он. – Тинталья умерла. Нам же сообщили драконы…

– Они ошиблись! – яростно заявила она. – Прислушайся, Рэйн! Потянись к ней. Она летит сюда! – Она потянулась за ребенком, выхватила его из рук Рэйна и стремительно встала. – Есть шанс – хоть крошечная доля, что она спасет Фрона. Я иду ее встречать.

Он смотрел, как она удаляется от него. Потом бросил взгляд на остальных, собравшихся в противоположной части зала. Они все еще были захвачены спором. Никто даже не заметил ничего необычного. Однако Малта казалась такой уверенной!

Рэйн зажмурился. Он сосредоточился, стараясь избавиться от назойливых мыслей и болтовни хранителей.

«Тинталья?»

Он ничего не почувствовал. Ничего, кроме боли от надвигающейся смерти. Это была его собственная боль или страдания дракона?

Он открыл глаза, подхватил оставленный Малтой плащ и поспешил следом за женой. Издалека донесся клич дракона. Его подхватил второй, а потом третий – и внезапно затрубили все драконы. Когда Рэйн вышел на улицу, ему показалось, что сумеречный город озарился светом. Драконы яростно трубили. Хрупкая Малта бежала к центру площади с закутанным малышом на руках. Ветер трепал ее волосы. Рэйн поднял голову и увидел кружащих на фоне багрового неба драконов, похожих на стаю ворон, привлеченных карканьем своей товарки.

«Уже близко».

«Слишком больно».

«Посмотри. Видишь мерцание на горизонте? Огни Кельсингры приветствуют твое возвращение домой. Не думай ни о чем, королева Тинталья. Долети туда – и ты найдешь горячую ванну, Старших, которые исцелят твои раны, и Серебро. Когда я оттуда улетал, они спускались в колодец, чтобы его достать».

Серебро! За это она и могла уцепиться. Когда Серебро применяет умелый Старший, оно способно творить чудеса. У нее сохранилось воспоминание предков о драконе, в которого ударила молния. Он рухнул на землю – его крыло представляло собой обугленный костяной каркас, и не более. Потребовалось больше года, чтобы вылечить его, но он снова смог летать. Его раны обрызгивали Серебром. А потом мастер Старший сделал ему искусственное крыло – легкие тонкие пластины, которые крепились на крошечных шарнирах. Оно даровало дракону надежду и вернуло его в небо.

«Просто лети. Я вызову их встречать тебя».

И тут Кало протрубил тревожный клич, подобного которому она никогда не слышала. Его подхватили вдали – драконы, которые охотились, драконы, которые пробудились от сытой дремоты, драконы, которые отдыхали в городе. Ей показалось, будто до нее донеслось эхо, отразившееся от далеких склонов, а потом она поняла: это не эхо. Продолжая перекликаться, драконы собирались в стаю. Ее приветствовало столько сородичей, сколько она никогда в жизни не видела.

– Там, внизу! – протрубил Кало. – Теперь ты видишь? Ты помнишь?

– Конечно.

Не испытывай она столь мучительной боли, его вопрос вызвал бы у нее раздражение. Она уже бывала здесь раньше. Она нашла Кельсингру мертвой и покинутой и улетела в гневе. Теперь она была согрета светом и приветственными звуками.

– Лети туда. Тебе помогут. Я отправляюсь охотиться.

Тинталья знала, что он голоден. Ей было непонятно, зачем ему понадобилось сообщать об этом, но она решила, что это связано с его постоянным общением с людьми. Они постоянно говорили друг с другом об очевидных вещах, словно им сначала надо было решить, что все именно так, и уже потом действовать. Внизу она увидела большую площадь. В центре стояли двое Старших, указывая вверх, на нее.

– Тинталья! Тинталья!

Полными радости голосами они выкрикивали ее имя.

Другие только сейчас начали выбегать из дверей… купальни! Здесь были купальни. Горячая вода, в которой можно было лежать. От одной этой мысли у нее чуть не закружилась голова – и тут взмахи больным крылом внезапно стали просто невозможными. Она падала, пытаясь переместить вес тела в сторону здорового крыла, стараясь войти в спираль, чтобы приземлиться плавно. И тут она вдруг поняла, кто именно стоит на площади, встречая ее. Затопившее ее чувство облегчения расслабило все ее мышцы.

«Мои Старшие. Серебро. Исцелите меня».

Она направила им этот приказ, собрав последние силы, – ее дыхания не хватило бы, чтобы протрубить его вслух. А потом камнем упала на площадь, стремглав пролетев остававшееся до земли расстояние. Ее когда-то сильные задние лапы подогнулись под ней в момент столкновения с брусчаткой – и она завалилась на бок. Боль и темнота поглотили ее це-ликом.

* * *

– На ней десятки мелких ран. В них масса мерзких паразитов. Но если бы это была единственная ее проблема, я бы сказал, что достаточно их очистить, как следует ее накормить – и она поправится. Но дело в инфекции и в том гнойнике, который находится у нее под самым крылом. Плоть у нее разъедена, и я вижу здесь кость. – Карсон потер усталые глаза. – Я не целитель. Я понимаю в разделке животных больше, чем в их лечении. Однако скажу вам одно. Будь это загнанная добыча, я бы оставил ее лежать. От нее пахнет протухшим мясом, она пропиталась отвратительным запахом насквозь.

Лефтрин почесал щетинистую щеку. Близилось утро. Он устал, он тревожился за Элис, ему было мучительно жаль ребенка Малты. Когда хранители закричали, что Тинталья вернулась, он ощутил прилив надежды. Однако все оказалось даже хуже, чем известие о ее смерти. Драконица распростерлась на огромной мощеной площади и могла скончаться с минуты на минуту. Малта сидела возле нее, кутаясь в плащ и обнимая малыша.