послание было гораздо большего объема. Флоранс сумела выяснить приблизительную численность отряда и выразила беспокойство, что сокольничего могут найти, и тот, в свою очередь, может проговориться о хозяйке голубей.

Через два дня, катар уже знал о планах крестоносцев выслать подкрепление в аббатство Фанжо. Он стал спешно собирать всех воинов, оголяя многие замки и лишая охраны небольшие поселения. К моменту, когда пополнение крестоносцев должно будет выступать из Каркассона, Мирпуа сможет собрать внушительные силы.

Через пару дней триста пятьдесят конников, стрелков и копейщиков катаров тайно спрятались в небольшом лесочке, что в пяти лье восточнее аббатства Фанжо, где и решили устроить засаду на отряд.

Каркассон. 24 августа 1221 года.

Каждый второй четверг месяца, как и было условлено, Флоранс подходила к большому городскому колодцу для встречи со своим связным. Жаркий полдень вступил в свои права и опалил улицы города невыносимым зноем. В этот час, правда, в районе центральной площади было еще достаточно народа, так что никто не обратил внимания на мимолетную встречу двух человек, словно случайно столкнувшихся возле колодца, украшенного каменной беседкой.

Девушка задумчиво шла от колодца, неся в одной руке корзинку, доверху заполненную спелыми грушами, а в другой руке небольшой бронзовый кувшин, наполненный прохладной колодезной водой. Кувшин покрылся легкой испариной – ключевая вода была свежа, чиста и прохладна. Люди о чем-то переговаривались между собой, несколько хозяек ругались с извозчиком по поводу плохих дров, привезенных им, небольшая стайка юрких мальчуганов с улюлюканьем носилась в тени небольшого храма и играла в войну, изображая рыцарей. В общем, был обычный полдень четверга, рядовой день в длинной веренице года.

– Простите, сеньорита, – Флоранс столкнулась с небольшим худощавым мужчиной тридцати лет, одетого горожанином, – задумался, вот и не заметил вас…

Несколько груш выпали из корзинки и покатились по камням, устилавшим пространство вокруг колодца. Горожанин бросился подбирать их, и вскоре вернулся, неся в руках шесть больших и сочных груш, успевших помяться и испачкаться при падении. Он стал извиняться и складывать их в корзинку. Девушка заметила краем глаза, как незнакомец сунул под нижнюю грушу небольшой комочек бумаги:

– Спасибо, сеньор. Это я замечталась…

– Давненько не было дождя… – ответил незнакомец, несколько раз оглянувшись по сторонам.

– Последний раз, дождь прошел на Святого Жана… – произнесла условный ответ Флоранс.

– Скоро, очень скоро может начаться град… – ответил ей мужчина, поклонился и, проходя мимо, тихо шепнул. – Сегодня мы решим вопрос с сокольничим…

Флоранс побледнела и опустила глаза, прикрыв их своими роскошными длинными ресницами. На мгновение ей стало жаль незадачливого и доверчивого Рауля, позволившего втянуть себя, сам того не подозревая, в шпионскую игру, одним из выходов в которой была смерть…

– Катерина. Вечером… – ответила Флоранс и пошла прямо по улочке, тянувшейся к воротам цитадели.

Незнакомец зашел за угол большого дома, сложенного из темно-красных гранитных камней, и исчез, растворившись среди толпы торговцев, зазывал и карманников, наводнявших эту улочку.

Как назло, граф Амори сегодня весь вечер придирчиво рассматривал своих соколов, намереваясь организовать воскресную охоту и пригласить сенешаля де Леви, с которым он по настоянию матери собирался примириться. Рауль с нетерпением дождался, когда граф покинул его домик, наскоро покормил сырым мясом соколов, накинул красивую кожаную куртку, украшенную серебряными бляхами в виде львов, и побежал к домику вдовы, где собирался провести еще одну приятную ночь.

Катерина зашла к нему днем и, словно случайно, сказала:

– Я соскучилась. Ты совсем забросил меня…

– Как же, – удивился Рауль, – я был у тебя три дня назад…

– Я вся горю… – томно прошептала она, обнажая в хищной улыбке ровные ряды белоснежных зубов. – Сил уже нет…

– Вечером, после молитвы… – покраснел Рауль, гладя женщину по груди. – Сам соскучился…

Он шел по ночной улочке Каркассона, миновав ночную стражу, стоявшую возле ворот цитадели, перекинулся с ними несколькими сальными шутками, настроение было прекрасным, даже хотело петь. Рауль уже открыл рот, чтобы затянуть какую-нибудь веселую песенку, как вдруг вспомнил, что сейчас уже поздняя ночь, да и незачем бередить местных жителей своими вокальными упражнениями.

Улочка резко завернула влево, открывая Раулю вид засыпающего городка. Горожане тушили фонари, свечи и ложились спать. Большая луна, повисшая в беззвучном ночном небе, освещала Каркассон мерцающим сиянием, в каждом всплеске которого сквозила умиротворяющая красота.

Раулю показалось, что слева от него, сразу же за рядами пустых винных бочек, мелькнула и исчезла какая-то большая тень. Он вздрогнул, остановился и присмотрелся. Холодок пробежал по его спине и затылку, усеивая тело миллионами мелких мурашек.

– Нет, показалось… – вслух произнес он. – Собака, наверное.

Он пошел, немного ускорив шаг. Ощущение чего-то неприятного не покидали его сердце, заставляя быстрее идти к освещенной части улочки, на которой он надеялся встретить ночной патруль.

Вдруг, чья-то сильная рука схватила его сзади и зажала рот, не позволяя кричать и дышать. Рауль попытался вырваться и шагнул вправо…

Резкий удар кинжала, вошедшего справа прямо в печень, пронзил его тело ужасной болью. Эта мгновенная вспышка, словно молния, поразила мозг и рассыпалась миллиардами болевых искр, наполнивших каждую клеточку его тела смертью. Рауль обмяк и стал падать, заваливаясь на спину. Незнакомец, одетый горожанином, умело подхватил его под руки и оттащил к бочкам, стоявшим в пяти шагах от места убийства.

– Креста на тебе нет… – еле слышно прошептал Рауль.

Кровь заливала его тело и тонкой струйкой сбежала из уголка рта. Незнакомец склонился над ним, вслушиваясь в стоны умирающего, и ответил, сверкнув в лунном свете белыми зубами:

– Ты угадал. На мне нет креста…

Сокольничий был уже мертв, когда убийца бросил его за рядами бочек, вытер об его куртку свой кинжал, отдышался, осмотрелся по сторонам и пошел по улочке, изображая из себя подвыпившего гуляку. Он прошел метров двести и, столкнувшись с отрядом ночной стражи, обходившей городские улицы, зашатался и стал напевать какую-то хмельную и веселую песню, старательно подражая походке пьяницы.

Воины не обратили на него внимания и прошли мимо, буркнув себе под нос:

– Это же надо! Кругом война, а этим сволочам только бы глаза налить…

Незнакомец свернул за угол и бросился бежать, понимая, что сейчас стража может наткнуться на труп сокольничего и поднять тревогу по всему городу. Ноги быстро донесли его по знакомым улочкам до дома вдовы. Он перевел дыхание и постучал в дверь условным стуком. Несмотря на поздний час, Катерина не спала и быстро открыла дверь, впуская его в дом. Она была в ночной сорочке с большим разрезом на груди.

– Ой, простите, высокородный дон, я не