вы построили. Суетливый и прекрасный, бесшабашный и строгий. Вы очень противоречивы, – задумчиво проговорила Нин. «Какие корешки, такие и отростки», – хотел сказать я, но сдержался.

Она во все глаза изучала мир будущего, но более всего её заинтересовал показ мод, заснятый мной за несколько месяцев до перехода. Вид пышных, элегантных и экстравагантных одежд привёл её в восторг. Нин начала расспрашивать о технологии изготовления такой одежды, но я в этом деле пень пнём, ни ухом, ни рылом. Ну, там дырку зашить или пуговицу прикрепить, это запросто, но не более того. Тогда Нин принесла местный планшетник, нажала что-то и попросила меня повернуть дисплей фотоаппарата к тёмному экрану, который начал перемаргивать вместе со сменой картинок. Закачав, таким образом, в память прибора все понравившиеся ей изображения, она подхватила планшет под мышку и в весёлом возбуждении убежала прочь.

Оставшись один, я уставился в окно, и, вдыхая свежий воздух, пропитанный запахами тропического леса, думал о превратностях жизни. Неумолимая судьба навсегда избавила меня от разных никчемных иллюзий и заставила попасть туда, незнамо куда, и сделать то, незнамо что. Так или иначе, миссия выполнена, и пора возвращаться домой. Однако меня не оставляло предчувствие чего-то несделанного, или сделанного неправильно, и ощущение близкой потери.

Незаметно для себя я сроднился с этим неиспорченным миром с его во многом наивными укладом, законами и традициями. Я не мог надышаться первозданным воздухом. Мне нравились чистейшая вода и изумительное вино. Я перестал замечать огромный рост здешних жителей, и идущие рядом трёхметровые фигуры уже не вызывали у меня опасения и робости. Цивилизация тиаматиан оказалась намного честнее, проще и порядочнее чем сообщество людей 21 века. Но там я родился, там остался мой дом, близкие и дорогие люди, а значит, моё место там. Я буквально разрывался пополам между двумя мирами и двумя временами.

Разбередив душу, я от души ругнулся, прогоняя назойливые мысли. Не найдя ответа на свои вопросы, я прихватил кувшин вина и отправился к друзьям. Но день был в разгаре, и найти их оказалось непросто. Сагни корпел в лаборатории и отмахнулся, Лихур мотался по лесу, а Акти, как выяснилось, в отсутствии полётов инструктировал местную стражу. Я оставил вино и отправился в тренировочный зал. Акти обрадовался, увидев меня, и упросил показать ребятам несколько приёмов с оружием и без. Мои неожиданные ученики были в восторге от мастер-класса, да и я снял напряжение.

День прошёл, наступила ночь. Я всё время думал о Нин, а она явно избегала встреч. Умом я понимал, что она переживает первые и самые ответственные месяцы беременности и всецело занята своим состоянием и проектом. Не желая провоцировать меня, Нин сразу и однозначно отвергла всякие попытки близости, и меня терзало отчаяние от её желанности и недоступности. В итоге наши доверительные отношения перешли в плоскость делового сотрудничества, отчего я совсем расстроился, но предпочитал об этом помалкивать.

К моему удивлению в нарядах Нин стали появляться черты одежды моего времени. И опять я подумал, что безнадёжно изменил этот мир, притащив в него множество посторонних знаний. А с другой стороны, что плохого в том, что ребята научились грамотно сражаться, играть в футбол и шахматы, научились петь песни и ловить рыбу на удочку. В одежде Нин появился новый стиль, отличный от традиционных туник. Ну, и слава Творцу, пусть богини одеваются красиво и радуют взгляды богов.

День шёл за днём, ничего чрезвычайного не происходило, и я успокоился, почти забыв о неизвестной опасности. Желая удалиться из дворца, я решил побродить по ближайшим лесам и поглядеть на местные красоты, взяв проводником Лихура. Однако застать его во дворце – дело почти безнадёжное. Ещё в день прибытия в Тильмун я подарил ему компас и подозревал, что его бродяжничество отчасти связано и с моим подарком.

Лишь однажды поздно вечером мне всё-таки удалось его подловить. Уставившись в одну точку, он сидел в трапезной и поглощал еду. Когда я тихо подсел к нему и потянулся к вину, он мгновенно взъерошился и рявкнул, отчего я рефлекторно отдёрнул руку. Увидев меня, Лихур смутился и долго извинялся, объяснив свою реакцию тем, что задумался и отвлёкся. Я положил ладонь ему на руку и попросил его показать мне здешний лес. Он заулыбался, хлопнул меня по плечу и сказал, что ждёт на рассвете в главной галерее. Я искренне обрадовался новому приключению, потому что устал от безделья и рвался на волю.

Рано утром мы спустились почти к самой воде и отправились вдоль берега залива на запад, где местность понижалась и переходила в заболоченную равнину. Здесь Лихур показал мне антилоп ситатунгов, копыта которых имели вид пальмовых листьев для безопасной ходьбы по болотам. Подобравшись к стайке этих пугливых и изящных животных, я сфотографировал их, и… едва не попал в объятия огромного питона. Спасибо Лихуру, что он оттащил меня за ногу и отвлёк змеюку, бросив в неё трухлявое бревно. В болото мы дальше не полезли, резонно рассудив, что там может жить старший брат или папаша этого питончика. Перепачкавшись в грязи и тине, мы вернулись к берегу, где я, отмываясь, с восторгом наблюдал за колониями водоплавающих и прибрежных птиц, которые обитали здесь в великом множестве. Честно говоря, до сих пор я не знал ничего похожего на это феерическое зрелище, когда глаза разбежались от калейдоскопа пернатой жизни, в котором мелькали сотни тысяч птиц: розовые фламинго, цапли, пеликаны, бакланы, ласточки, которых изредка тревожили кружащиеся неподалёку скопы и орлы.

Снисходительно глядя на мой восторг, Лихур, посмеиваясь, сказал, что предлагает мне сходить за болото, где в лесу приметил большую колонию зелёных мартышек и других обезьян. Но я вежливо отказался, решив посетить ту часть острова на днях.

На обратном пути мы решили пройти верхом через площадку, где почти два месяца назад приземлился наш шем. А пока пробирались по лесу, я всё-таки решился рассказать Лихуру о происшествии в заброшенной части дворца, указал точное место нахождения базы «скорпионов», попросил его обсудить это с Акти и Сагни и быть повнимательнее.

Послеполуденное солнце нещадно пекло, и я слегка взмок, пока взобрался на плато. Продираясь через густой и жёсткий кустарник, я разорвал рукав, и, выбравшись из зарослей, полез за отворот шляпы за иголкой, чтобы зашить дырку, но остановился от вида занимательного зрелища.

На ровной площадке две семёрки стражей явно готовились играть в футбол, и, насколько я понял, собирались делать это впервые. Верховодил здесь Акти, который нервно размахивал руками, пытаясь втолковать участникам суть игры. Я