оттуда, откуда не ждали, и как многие из внезапных выходов из тяжких положений, оно относилось к той категории поступков, про которые потом говорят – ну-у… э-э-э… в тот момент мне это показалось хорошей идеей.

– Вообще-то есть, – неожиданно сказала Аманда. Все посмотрели на неё. Северяне с любопытством, южане с удивлением, Хромой Сом с нехорошим предчувствием. Белинда же не то чтобы удивилась, она, скажем так, стала ждать дальнейшего развития событий.

И оно не замедлило воспоследовать.

– И где же он? – спросил северянин, скептически улыбаясь.

– Здесь, среди нас, – сказала Аманда и растерянно оглядела своих спутников. Нехорошее предчувствие Хромой Сома обрело вполне конкретную форму в виде заслабевших коленей и томной тяжести где-то в районе печени.

– Поясните, – сказал северянин, внимательно вглядываясь в возвышавшегося над толпой сотоварищей Бухэ Барилдана.

– Да вот же он! – звонко сказала Аманда, указуя перстом на мага.

Приплыли, подумал маг. Отчего-то он сразу решил, что высокое звание борца сулит ему серьёзные неприятности. У читателя может возникнуть вопрос – отчего выбор не пал на Бухэ Барилдана. Скорее всего, это обусловлено тем, что после недавних событий Аманда здоровяка в упор не видела и видеть не желала.

Северяне и южане дружно оглядели мага с ног до головы.

– Что-то худой он какой-то, – неуверенно сказал предводитель северян. Взгляд его упорно не хотел фокусироваться на маге, всё время норовя вернуться к Бухэ Барилдану.

– Э-э… знаете, как у нас говорят, – вернулся в дискуссию Эрдэ Гор, – внешность бывает обманчива.

– У вас не только внешность бывает обманчива, – проворчал северянин.

– Что он сказал? – встрепенулся Бухэ Барилдан, до этого имевший вид вялый и равнодушный по причине зноя и усталости. Похоже, до него наконец дошло, что есть шанс поразвлечься.

– Ничего он не сказал, – сердитым хором прошептали Ерлан и Ерман.

– Да нет, – вступила наконец в беседу Белинда, – что вы говорите.

Ерлан и Ерман испуганно на неё посмотрели.

– Я же ясно слышала, он сказал, что у вас не только внешность бывает обманчива.

Бухэ задумался.

– Очень знаменитый борец, неоднократный победитель различных турниров, – официальным голосом сказала Аманда. – Прославленный и непобедимый Ураган Ортаска!

Последнюю фразу она произнесла с характерными интонациями клепсийского зазывалы Беты Ба Буркиса и, как всякий популист, имела успех. Кое-кто, а именно Белинда, зааплодировал.

– Ну ладно, – сказал северянин, видимым усилием воли заставив себя смотреть на Хромой Сома. – Тогда я, Дам Дин, от лица Комитета по празднованию Праздника летнего солнцестояния приглашаю Урагана и его друзей принять участие в борцовском турнире.

Лань Дзинь торопливо спускался вниз по лестнице. Он был уверен, что события, происходящие во дворе, есть плод недоразумения, и спешил это недоразумение разрешить. Во двор он выскочил как раз во время – Бритва уверилась в том, что её действительно пытались убить.

– Ага, – сказала она, как раз в тот миг, когда Лань Дзинь показался в дверном проёме, учащённо дыша, – значит, нападаем на невинных девушек.

Монахам стало не по себе.

Говоря строго, момент был драматический.

Поправка: очень драматический.

– Простите, – сказал, торопливо ступая по двору монастыря, Лань Дзинь. – Вы просто порезались.

– Сковородкой? – ухмыльнулась Мерседес самой нехорошей из своих улыбок и повела подбородком туда и сюда, как бы разминая шейные позвонки. Но так как за последние десять минут Бритва и без этого размялась более чем основательно, действие это явно было призвано устрашить монахов.

И устрашило. Монахи сделали дружный шаг назад.

– Да, – мягко сказал Лань Дзинь. – Именно, сковородкой.

– Ха, – отчетливо выразила сомнение Бритва Дакаска, но руку с подъятой сковородой опустила – столь доверительны были интонации настоятеля. Монахи дружно выдохнули. Густая ярко-алая капля поползла по сковороде и разбилась о булыжный двор монастыря.

– Чаю, – жестко сказал Лань Дзинь, и сразу примерно пяток монахов сорвались со своих мест и стремительно покинули театр то ли военных, то ли гражданских действий, точно сказать составители хроник затрудняются. Для простоты назовём это театром непонятных действий.

А Лань Дзинь, вернув своему голосу доверительные интонации, продолжил меж тем:

– Давайте пройдёмте в тень. Простите, не знаю вашего имени…

Стремительно, посредством прыжков и кульбитов преодолевая препятствия и не препятствия, вернулись монахи. Более всего Бритву поразило то обстоятельство, что при этом монахи принесли с собой две чашки, пузатенький заварочный чайник, кувшин с холодной водой, блюдечко с мёдом и при этом ничего не пролили и не разбили. Вероятно, именно состоянием удивления объясняется то, что девушка ответила на вопрос настоятеля.

– Мерседес, – сказала Бритва.

– О! – изысканно округлил рот Лань Дзинь. – Какое редкое имя!

Бритве, в роду которой каждая третья девушка носила имя Мерседес, утверждение показалось спорным, но отчего-то она смолчала. Может оттого, что ей было приятно?

Ещё две алые капли одна за другой разбились о булыжник двора.

– Я так мыслю, уважаемая Мерседес слабо представляет себе, куда попала, – полуутвердительно сказал Лань Дзинь.

– Я сюда не попала, – желчно сказала Бритва. – Меня сюда принесли.

А кстати, подумала вдруг Бритва, как это так вышло, что меня сюда принесли?

– Дело в том, что три века назад Император запретил монастырям вооружать послушников и иметь оружие. В ту пору это было решение, не лишенное смысла, – Лань Дзинь говорил со столь обворожительными интонациями, что Бритве начало казаться, что ей и в самом деле интересны дела трёхсотлетней давности. – Но что делать – в Алхиндэ не иметь оружия всё равно что добровольно лишить себя жизни. По крайней мере, так было три века назад.

Лань Дзинь говорил и говорил, и из рассказа его вытекали вещи, достойные удивле-ния. По странному совпадению и в строгом соответствии с человеческой природой, как только монахам запретили иметь вооружение, их тут же обуяла страсть к изучению боевых искусств. Изучение это носило исключительно прикладной характер и дало весьма любопытные результаты. Формально монастыри не стали перечить Императору. Они пошли по пути воспитания бойцов, способных использовать любой предмет как оружие. Как следствие, в результате довольно долгого эволюционирования вся утварь в монастырях стала заточена не только под свои, так сказать, прямые, но и под боевые задачи. Готовить стало неудобно, кушать тоже, но драться этими предметами стало очень даже ловко. Именно такую заточенную под боевые задачи сковороду и держала сейчас в своей руке Мерседес. Предмет сей был плоский и с острыми краями, и более всего походил на дурацкого вида топор, так что можно только удивляться тому, как Бритва Дакаска, крупный специалист по холодному оружию, признала в нем сковороду.

Казалось, все присутствующие могли рассчитывать на мирный исход дела. Но как это часто бывает, жизнь подбросила им (присутствующим) новый поворот сюжета. Читателя подобная