Когда же он стал обтесывать одно дерево, то вскоре ударилкак-то топором мимо да попал по своей же руке так неловко, что должен был уйтидомой и перевязать свою руку. Так отплатил ему маленький седенький человечек заего скупость.

Затем пошел второй сын в лес, и мать точно так же, какстаршему, дала и этому про запас пирог и бутылку вина. И ему тоже повстречалсястаренький, седенький человечек и стал у него просить кусочек пирога и глотоквина.

Но и второй сын отвечал ему весьма разумно: "То, что ятебе отдам, у меня убудет, проваливай!" - и, не оглядываясь на человечка,пошел своей дорогой.

И он был также за это наказан: едва успел он сделатьудар-другой по дереву, как рубанул себе по ноге, да так, что его должны былиснести домой на руках.

Тогда сказал Дурень: "Батюшка, дозволь мне разочек влес сходить, дров порубить". - "Что ты в этом смыслишь?

Вот братья твои и поумнее тебя, да какого себе ущербанаделали! Не ходи!"

Дурень однако же просил да просил до тех пор, пока отец несказал: "Да ну, ступай! Авось тебя твоя беда умуразуму научит!" Амать про запас только и дала ему, что лепешку, на воде в золе выпеченную, дабутылку прокисшего пива.

Пришел он в лес, и ему тоже повстречался старенький,седенький человечек и сказал: "Мне и есть и пить хочется, дай мне кусочектвоей лепешки и глоточек твоего питья".

Дурень и ответил ему: "Да у меня только и есть, чтолепешка, на воде замешанная, а в бутылке прокисшее пиво; коли это тебе любо,так сядем да поедим вместе".

Вот и уселись они, и каково же было удивление Дурня, когдаон полез за пазуху за своею лепешкою, а вынул отличный пирог, откупорилбутылку, а в бутылке вместо прокисшего пива оказалось доброе винцо!

Попили они, поели, и сказал человечек Дурню: "Сердце утебя доброе, и ты со мною охотно поделился всем, что у тебя было; за то и яхочу тебя наделить счастьем. Вот стоит старое дерево; сруби его и в корневищенайдешь подарок".

Затем человечек распрощался с Дурнем.

Пошел Дурень к дереву, подрубил его и, когда оно упало,увидел в корневище дерева золотого гуся. Поднял он гуся, захватил с собою изашел по пути в гостиницу, где думал переночевать.

У хозяина той гостиницы было три дочери; как увидели онизолотого гуся, так и захотелось им посмотреть поближе, что это за диковиннаяптица, и добыть себе хоть одно из ее золотых перышек.

Старшая подумала: "Уж я улучу такую минутку, когда мнеможно будет выхватить у него перышко", - и при первом случае, когда Дуренькуда-то отлучился, она и ухватила гуся за крыло...

Но увы! И пальцы, и вся рука девушки так и пристали к крылу,словно припаянные!

Вскоре после того подошла и другая; она тоже только о том идумала, как бы ей добыть себе золотое перышко, но едва только она коснуласьсвоей сестры, как приклеилась к ней, так что и оторваться не могла.

Наконец подошла и третья с тем же намерением; и хоть сестрыкричали ей, чтобы она не подходила и не прикасалась, но она их не послушалась.

Она подумала, что коли они там при гусе, так отчего же и ейтам тоже не быть?

И подбежала, и чуть только коснулась своих сестер, как иприлипла к ним.

Так должны были они всю ночь провести с гусем. На другоеутро Дурень подхватил гуся под мышку и пошел своею дорогою, нимало не тревожасьо том, что вслед за гусем волоклись и три девушки, которые к гусю приклеились.

   Среди поля на дороге повстречался им пастор, и когдаувидел это странное шествие, то сказал: "Да постыдитесь же, дрянныедевчонки! Как вам не совестно бежать следом за этим молодым парнем? Разветак-то водится?"

   При этом он схватил младшую за руку и хотел отдернуть; ноедва он коснулся ее, как и прилип к ее руке, и сам был вынужден бежать за тремядевушками.

Немного спустя повстречался им причетник и не без удивленияувидел господина пастора, который плелся следом за девушками. Он тотчаскрикнул: "Э, господин пастор, куда это вы так поспешно изволитешествовать? Не забудьте, что нам с вами еще придется крестить сегодня", -и он тоже подбежал к пастору, и ухватил было его за рукав, но так и прилип крукаву...

   Когда они все пятеро плелись таким образом вслед загусем, повстречались им еще два мужика, которые возвращались с поля с заступамина плече. Пастор подозвал их и попросил как-нибудь освободить его и причетникаиз этой связки. Но едва только те коснулись причетника, как и они пристали ксвязке, и таким образом их уже побежало семеро за Дурнем и его гусем.

Так пришли они путем-дорогою в город, где правил король, укоторого дочь была такая задумчивая, что ее никто ничем рассмешить не мог. Воти издал король указ, по которому тот, кому удалось бы рассмешить королевскуюдочь, должен был и жениться на ней.

Дурень, прослышав о таком указе, тотчас пошел со своим гусеми всей свитой к королевской дочке, и когда та увидела этих семерых человек,которые бежали за гусем, она разразилась громким смехом и долго не моглауняться.

Тогда Дурень потребовал, чтобы она была выдана за негозамуж, но будущий зять королю не понравился, он стал придумывать разныеувертки, и наконец сказал, что отдаст за него дочь только тогда, когда онприведет ему такого опивалу, который бы мог один целый погреб выпить.

Дурень вспомнил о седеньком человечке, который, конечно, могему в этой беде оказать помощь, пошел в тот же лес и на том месте, где онсрубил дерево, увидел того же самого человечка, и сидел он там очень грустный.

   Дурень спросил его, что у него за горе на сердце. Тототвечал: "Меня томит такая жажда, что я ее ничем утолить не могу; холоднойводы у меня желудок не переносит; а вот бочку вина я выпил; но что значит этакапля, коли выплеснешь ее на раскаленный камень?" - "Ну, так я могутебе в горе пособить, - сказал Дурень, - пойдем со мною, и я утолю твоюжажду".

Он привел человечка в королевский погреб, и тот набросилсяна большие бочки вина, и пил-пил, так что у него и пятки от питья раздуло, ипрежде чем миновали сутки, успел уже осушить весь погреб.

Дурень вторично потребовал у короля свою невесту, но корольрассердился на то, что дрянной парнишка, которого каждый называл Дурнем, смелдумать о женитьбе на его дочери; поэтому король поставил новые условия: прежде,чем жениться на королевне. Дурень должен был добыть ему такого объедалу,который бы мог один съесть целую гору хлеба.

Дурень, недолго думая, прямо направился в лес, там увидел онна том же месте человечка, который подтягивал себе что есть мочи живот ремнем икорчил весьма печальную рожу, приговаривая: "Вот сейчас съел я полнехонькупечь ситного хлеба, но что может значить этот пустяк, когда такой голод мучит!Желудок у меня пустехонек, и вот я должен стягивать себе живот ремнем как можнотуже, чтобы не околеть с голоду".